Красивая женщина умирает дважды

– Вечером кота нашего пытался убить. Замахнулся, порезал – но не до смерти, я отбила. А ночью ушел и вернулся примерно к двум. Руки, одежда – в крови. Я к нему: «Что натворил?» Клим улыбается: «Ты не дала нашего животного грохнуть – другого пришлось искать». Глаза дурные, грязное не снял, сел в кухне на табуретку, сидит, качается! Я в «Скорую» звонить, но там сказали: раз без агрессии, утром в диспансер на прием. Всю ночь не спала, боялась, но к шести утра сморило. Просыпаюсь – его нет! Мечусь по квартире, не знаю, что делать. Но днем является. «Где был?» – «Передал твари, что она тварь!» Тут мы с дочкой сразу его в такси и к врачу. А оттуда к вам отвезли».

Сам Спаржин про котов и вообще про то, что случилось, говорить не желал. Твердил одно: «Надо было гадину убить – я и убил».

Когда больной в состоянии острого аффекта, общаться с ним невозможно. Надо прежде приступ купировать. Обкололи, зафиксировали, стали ждать.

А утром лечащему врачу случайно в руки попала бульварная газетка «XXL» – у медсестер позаимствовал. Разглядывал с удовольствием обнаженные телеса, и вдруг взгляд споткнулся о фотографию. На снегу надпись: «Тварь». Ну, и пояснение: слово увидели совсем рядом с местом, где ночью беременную убили.

«Да ну, ерунда!» – подумал.

Но все-таки заорал медсестре:

– Мань, а напомни, когда Спаржина нам привезли?

– Десятого. Вечером. А что?

Доктор сверился с газетой. Беременную убили в ночь на десятое. Как раз накануне. И живет Клим (это сам помнил) – совсем недалеко от Олонецкого парка.

Отправился к пациенту. Тот почти в отключке, бормочет бессвязное. Задавать ему сейчас вопросы – вообще не вариант. Но доктор все-таки брякнул – первое, что в голову пришло:

– Клим. Расскажи про кошку, что ты убил.

– Тварь она… гулящая… своего ребенка ждет, а других убивает…

– Беременная, что ли?

– Ну да… гадина.

– А как ты убил ее?

– Ножом! Брюхо вспорол! Котенка не видел, правда. Крови слишком много было.

– Может, ты не кошку – а женщину убил?

– Не… я слабак… только кошек могу.

Из пут вырывается, рот слюной брызжет.

Доктор велел ему сделать успокоительное.

«Полицейские меня сейчас самого за психа примут», – подумал.

Но все-таки закрылся от любопытных ушей в кабинете и позвонил.

* * *

Смежники отчитались: беременная закладчица все-таки раскололась. Призналась, что снабжал ее некий Ваня.

Показали фотографию Кравченко – опознала.

Рассказала, что познакомились возле женской консультации. «Ваня» предложил подработать. Особо напирал: он человек ответственный, на крупный размер никогда не подставит, а пару доз запросто можно на личное употребление списать, отделаться условкой.

Теперь Гавриле было что предъявить – его объявили в розыск.

А по делу Гюльджан поступил неожиданный звонок – из психиатрической больницы.

Поначалу всерьез не восприняли. Но обратили внимание: у пациента Клима Спаржина есть сестра, девушка зависима от наркотиков. И брат, со слов матери, очень за Иришку переживал, грозился много раз: покарает тех, кто ее толкает в пропасть.

В настоящий момент Спаржин находился в состоянии острого психоза, допросить его не получилось. Но взять отпечатки, генетический материал смогли. Полностью совпало со следами на месте убийства.

Мать подтвердила: ночью отсутствовал. Вернулся только в два часа, весь грязный, руки в крови.

Обычно правоохранительные органы не спешат выступать с заявлениями по громким делам. Но панику по поводу маньяка следовало прекратить немедленно. Тем же вечером во всех новостях прошло: убийца беременной Фургатовой пойман. И серийным убийцей он точно не является, ибо мстил лично Гюльджан.

* * *

Итак, версия насчет серийного убийцы снова не подтвердилась.

Для полиции все оказалось очевидно.

Мария Рыжкина погибла от рук сожителя. Спасибо средствам массовой информации, дело широко освещалось. Вот несчастный сумасшедший Клим Спаржин и решил: совершить свое преступление в похожих декорациях.

Дело Павла Климентьева никто вообще не вспоминал.

Полуянов снова помчался к Савельеву и задал ему резонный вопрос:

– Кто тогда напал на Люсю с Надей?

Полковник лишь пожал плечами.

Однако Полуянов не сдавался:

– Сожитель Рыжкиной признание подписал?

– Пока нет.

– Свидетелей нашли?

Савельев поморщился.

– Что тогда против него?!

Полковник на секунду задумался.

Дима поднажал:

– Вообще-то, у нас взаимовыгодный обмен. Гаврилу-Ивана я вам нашел.

– Ладно. Строго между нами. И только потому, что помог. Твоя версия подтвердилась. Мария Рыжкина тоже была в этом бизнесе. Разносила закладки. Вероятней всего, работала на Кравченко. И Юрий об ее тайных делишках знал.

– Откуда?

– Он парень ревнивый, мнительный. Пусть притворялся – пьяный, не замечаю, – но очень нервничал из-за ее ночных отлучек. На прямые вопросы она не отвечала, смеялась: «Денег давай нормально – тогда не буду гулять». Попытался отследить, с кем встречается, куда ходит. Не сумел. И тогда на ее телефон «жучок» поставил.

– Вы как узнали?