Красивая женщина умирает дважды

– Ваша схема для молодежи хороша. Мобильный банк, координаты. А народ часто в таком состоянии, что не до поиска кладов. Человеку немедленно нужно. За наличные. Ну, или за вещь какую. И мобильника у него вообще нет – за прошлую дозу отдал.

Резонно. Но рискованно.

– Понимаешь, что хорошо нарваться можешь? – пугнул Гаврила.

– Вам что до меня? Да и не в кредит прошу. Готова выкупать. По оптовой цене.

Ну, ему так только проще. Сам-то все равно под особо крупным ходил.

Выдал для пробы партию в десять доз. Заплатила. Через три дня попросила еще. Закладки разносить, впрочем, тоже не отказывалась: «Мне каждая копеечка дорога».

Про остальных «девочек» Гаврила все знал – сами ему вечно свои проблемы сливали. А Гюльджан – тихушница. Но работала добросовестно. Ни разу не подвела. Когда попросила пятьдесят граммов в кредит – засомневался, конечно. Однако умолила:

– За половину сейчас заплачу. А за вторую – отдам завтра. Клиент сразу много купить хочет.

Забеспокоился:

– Пятьдесят грамм? Не подстава?

Усмехнулась:

– Не бойтесь, Гаврила-жон. Я ментов за километр чую.

– Не знаешь просто, как они маскироваться умеют!

– Он точно не мент. Блаженный человек.

* * *

Клим в актеры никогда не готовился и понимал: сыграть роль прожженного наркомана окажется сложно. На помощь пришел антидепрессант – принимал по назначению и давно заметил: зрачки от него сужаются похлеще, чем у Ирки после дозы. Синяки под глазами материными тенями подрисовал. На волосы масла капнул, чтоб сальными казались. Ну, и селедки наелся, чтоб в горле натурально пересыхало.

Узбечку подловил, когда та шла от винного магазина. Спросил, тщательно копируя нервные Иркины интонации:

– Закинуться есть?

Шарахнулась:

– Ты что, спятил? Отвали!

– Да ладно! – заныл. – Видел я, мужику только что продала! И сеструха моя берет у тебя!

– Мужчина, отойдите! Я кричать буду!

– Да Ирка! Такая, с хвостиком! В красной куртке!

Облизал губы, взмолился:

– Ну, дай, а? Бабло у меня есть!

Вытащил из кармана мятые сотки (специально разменивал и в руках вертел, чтобы жеванными казались).

Взглянула пристально:

– Три косаря давай.

– А товар?

– Позже.

– Сдохну ведь!

– Ничего, потерпишь.

Дрожащими руками совал ей деньги, не забывая нервно вздрагивать, за волосы себя дергать.

Набрал три тысячи, взмолился:

– Когда? Где?

А она улыбнулась:

– Сестренке твоей отдам.

Вот это поворот. Залепетал:

– Так Ирка сама скурит!

– Ничего. Разберетесь.

Поначалу расстроился – срывается план. Но обдумал и понял: боится узбечка подставы, не хочет из рук в руки передавать незнакомому. Ну и пусть не передает. Будем действовать через сестру. Ирка в нынешнем своем состоянии к критическому мышлению способна куда меньше, чем он. Час назад как раз по дому шарахалась, искала, что б еще вынести.

Вернулся точно к кульминации. Мать в своей комнате закрылась, а Ирка кулаками в дверь молотит, орет:

– Ну дай мне денег! Хоть сколько! У тебя ведь пенсия недавно была!!!

Увидела брата – сразу притихла. А Клим спокойно сказал:

– Я тебе дам.

– Гонишь, – отозвалась недоверчиво.

Достал еще три тысячи, показал. Кинулась рвать из рук – отстранился. Велел:

– У таджички возьмешь.

– У к-какой таджички?

– Ну, или узбечки. Той, кому ты барометр продала.

– Ты откуда знаешь?

– Ее все знают. Товар хороший. Две дозы бери. Одну себе, другую для меня. За свою я заплатил.

Сеструха глядит с изумлением. Клим фыркнул:

– Чего удивляешься? Твой дурной пример. Давай, беги быстрей. А то передумаю.

И побежала ведь – даже не задумалась. Еще лепетала вечером:

– Прости, Климушка. Я твою дозу… э-э… выронила где-то.

– Кто б сомневался. Ладно. Еще возьму, но без твоей помощи. Диктуй телефон. Давай-давай. Вижу: ты номер знаешь.

Вроде проверку прошел. Но когда позвонил и сказал, что Иркин брат, баба отрезала:

– Встречаться не буду. Бабло на номер скидывай. Потом скажу, где забрать.

Пришлось опять деньги тратить. В ответ получил координаты. В земле копаться не пришлось: прикрепила на магните, в чужом подъезде к перилам лестницы. Забрал. Пакетик спустил в унитаз.

На третий раз согласилась, наконец, принять наличкой. И Клим ей сказал:

– Ты мне сейчас одну дозу давай. Но вообще хочу взять много. Есть мысль на дачу рвануть, оттянуться по полной.

– Когда много – и стоит много, – усмехнулась.

– Будут у меня доходы, – криво улыбнулся. – Половину сейчас готов отдать. Вторую – вечером. Но только налик будет. С банкоматом светиться нельзя.

Боялся, что насторожится.

Однако баба спокойно ответила:

– В кредит не работаю. Бабло все вперед.

– Да говорю, – вытащил купюры, – сейчас у меня только полста косарей. Остальные вечером будут. Поднесу. Но только не здесь, мне светиться нельзя. Приходи в Олонецкий парк. Вход, который отсюда, с переулка. Там, где камеры нет.

– Ты, что ли, дурак? Не пойду я туда ночью.

– Ну и давай тогда назад бабки! – возмутился. – У других возьму. Объясняю тебе ситуацию! Стремно мне днем и в городе. Не понимаешь – и пошла тогда вон!

– Так и до парка не дойдешь, если ищут тебя.

– Не каркай, блин! Коза. Деньги мои назад, быстро!

– Ну… ладно. Приду. Только прямо у входа, а то я боюсь.