Красные партизаны на востоке России 1918–1922. Девиации, анархия и террор

По моему убеждению, можно и нужно оспаривать корректность устоявшейся терминологии вроде «партизаны освободили такую-то территорию» или «освобождение региона от белогвардейцев». Да и сам период «освободительного движения», возглавляемого людьми, для которых процесс освобождения был куда важнее собственно свободы, в свете известных фактов вряд ли правомерно именовать освободительным. Для его определения больше подошел бы не столь идеологизированный термин – наподобие «антимонархического».

Мировая война, революционные перевороты и Гражданская война подвергли население массовой маргинализации. Маргинал в силу своего неопределенного положения отличается повышенной возбудимостью, внушаемостью и тревожностью, легко переходит от раздражительности к агрессии, склонен к деструктивности и десоциализации; при этом он часто находится в состоянии алкогольного опьянения. Фронтовики и дезертиры, подпольщики и партизаны, авантюристы и уголовники были самой активной и агрессивной частью населения, которая успешно навязывала другим стандарты своего поведения, особенно же убежденность в эффективности и целесообразности насилия.

Многие выходцы из советских, в том числе силовых, структур, лишившись летом 1918 года своего положения и оказавшись в подполье, приняли активное участие в партизанском движении, искусно соединяя нараставшее стихийное возмущение крестьян политикой белых и классовую демагогию левоэкстремистских партий, прекрасно работавшую в расколотом смутой обществе. Мотивы мести, возвращения прежних властных и социальных позиций, идеологическая зашоренность, обилие криминальных элементов и потакание им – все это вело к крайне жестокому поведению тех красных лидеров, что приходили к руководству повстанческими отрядами.

В годы Гражданской войны для Казахстана, Сибири, Дальнего Востока (как и для некоторых других регионов, например Украины) было характерно наличие огромного количества повстанческих отрядов, идеологические различия между которыми нивелировались способом существования – грабежом тех, кто не мог себя защитить, и массовым террором против сторонников белых, реальных и предполагаемых. Украинские националистически настроенные повстанцы, уничтожая власть и оккупантов-немцев, и белых, и красных, часто сосредоточивались на еврейских погромах; сибирские и дальневосточные партизаны, вне зависимости от окраски (большевистская ли она, анархическая или эсеровская), на подконтрольных территориях вырезали представителей белой власти и всех сочувствовавших Колчаку, охотно громили селения «инородцев» и не чуждались антисемитизма. Крупные антиправительственные восстания в белом тылу приводили к гибели сотен, а иногда и тысяч тех, кого повстанцы считали своими врагами, включая односельчан.

Анархические партизанские шайки и крупные отряды контролировали в 1919 – начале 1920‐х годов огромные территории Сибири и Дальнего Востока. Это было время полевых командиров, опьяненных чувством превосходства вооруженного человека над безоружным. Революционное неистовство маргинализированной толпы сочеталось с разжиганием в ней классовой ненависти усилиями эсеро-большевистских и анархических элементов. Погромная по сути агитация и заверения, что будущая жизнь станет идеальным крестьянским миром без налогов и повинностей, а трофеи – гарантией укрепления хозяйства, толкали многих крестьян на войну со всеми, кто выглядел противником или даже просто хотел остаться в стороне.

Традиционная ненависть к городу как средоточию властных функций государства, стремление к необузданной мести и грабительскому разгулу, пьяный садизм то и дело приводили к радикальным попыткам физической ликвидации городских и сельских «буржуев». Партизанам в годы Гражданской войны часто доводилось захватывать крупные города и селения, что вело порой к вспышкам чисто средневекового насилия. Стихийные кровавые чистки в сельской местности целого ряда уездов, предпринимавшиеся партизанскими по составу комячейками, взявшими на себя функции местной власти, были характерны и для продолжительного периода уже после поражения белых, что вносит уточнения в историю красного террора. Военным и политическим властям было выгодно истребление партизанами значительной части пленных и амнистированных (недаром в 1920–1922 годах в Крыму и северных концлагерях чекистами, несмотря на окончание боевых действий, было расстреляно до 20 тыс. офицеров и солдат).