Красные партизаны на востоке России 1918–1922. Девиации, анархия и террор

Пока нет возможности сколько-нибудь точно оценить демографический ущерб от действий красных бандитов, но это может быть до 10 тыс. убитых и замученных. Несомненно и то, что среди многих тысяч уголовных убийств 20‐х годов по Сибири и Дальнему Востоку, совершенных в основном в пьяном угаре, был известный процент и краснобандитских преступлений, замешенных на давней вражде. Впрочем, и сами бывшие красные бандиты не были застрахованы от расправ, замаскированных или спровоцированных повальным деревенским пьянством. Основным источником красного бандитизма в сельской местности была деятельность коммунистических ячеек, агрессивно взявших на себя функции административной власти, включая репрессивные действия. В первые пореволюционные годы это было общей тенденцией для всей страны. В начале 1924 года секретарь Одесского губкома КП(б)У М. М. Хатаевич отметил, что среди членов партии (а также самих крестьян) существует убеждение: достаточно быть всего лишь членом партячейки, чтобы проводить реквизиции, конфискации и аресты без какого-либо разрешения соответствующих властей. «Вообще трудно сказать, – добавлял Хатаевич, – где кончается партячейка и начинается трибунал, ОГПУ, милиция или земская комиссия»[2940]

. Стихийный красный бандитизм, то и дело пересекавшийся с государственным террором, проявлялся долго, оставаясь значимым элементом общественно-политической жизни сибирской и дальневосточной провинции.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Феномен партизанщины стал существенным элементом российской истории, проявившись в эпохи Гражданской и Второй мировой войн, а также имея место во многих странах в последние десятилетия – обычно в качестве криминально-сепаратистских движений с религиозной окраской. Особенно заметна была партизанщина в период противостояния 1917–1922 годов, когда в условиях резкого ослабления государственных скреп российская жизнь находилась под господством полуанархических диктатур. Наличие сразу нескольких экстремистских партий с лозунгами «цель оправдывает средства» сделало опору на криминальные способы решения общественно-политических проблем привычной практикой. Миллионы прошедших через войну, потерявших материальные и духовные основы маргинализированных лиц воспринимали проявления уголовщины как вариант нормы.

Как для Советской России, довольно продолжительное время состоявшей из фактически самоуправляющихся территорий, так и для белых правительств была характерна слабость власти, судорожно пытавшейся решать свои проблемы путем насилия и наталкивавшейся на столь же насильственное ответное сопротивление со стороны значительной части общества, глубоко травмированного внезапной дозволенностью прежде табуированных действий.

Целью этой книги было дать читателю новую информацию о феномене красной партизанщины, помочь оценить ее наиболее значимые негативные последствия для населения и экономики восточных регионов России. Окраины страны периода Гражданской войны в еще большей степени, нежели вся Россия, были территорией анархического хаоса и террора на классовой основе. Слабость управления и многочисленные эпизоды безвластия давали убийственные плоды, особенно на территориях, удаленных от центров. В течение ряда лет царило насилие, репрессивная инициатива верхов подхватывалась активной, нередко люмпенизированной, частью населения, что создавало атмосферу террора и разгула уголовщины. В действиях партизанщины, атаковавшей белую государственность, можно видеть системные и крайние проявления советчины вообще: стремительный вооруженный прорыв во власть, реквизиции, конфискации и грабежи как способ существования, свирепые бессудные расправы, неразборчивая месть и социальные чистки. Значительная часть партизанских лидеров были криминальными личностями, остальные же потворствовали насилию над всеми, кого считали врагами.

Краснопартизанское движение, будучи частью крестьянской квазивойны 1917–1922 годов, оказало глубокое деструктивное воздействие на демографию, хозяйственно-политическую и общественную жизнь огромного восточного региона России. Растянувшаяся на годы полоса массовых убийств, насилия, грабежей, погромов, вандализма значительно способствовала моральному упадку, алкоголизации и криминализации больших масс населения, демонстрировавших весь спектр вариантов девиантного поведения. Даже те, кто рассматривает боевую деятельность партизан против интервентов, белых частей и дружин самоохраны как справедливую, закономерную и освободительную, должны столкнуться с проблемой оценки тех проступков, которые в любом законодательстве считаются преступлениями. Это убийства, истязания, грабежи, погромы, изнасилования, расправы над пленными, уничтожение материальных и духовных ценностей, вандализм, надругательство над трупами, глумление над чувствами верующих и пр.