Креативы Старого Семёна

Но однажды Анна Александровна весной, в плохую погоду, пошла в магазин. И на улице поскользнулась и упала. Сломала бедро и сильно ударилась головой. Ее принесли домой, положили на диван. Она стонала, уставив бессмысленный взгляд в потолок. И вдруг стала говорить по-французски. Какие-то фразы, даже обрывки фраз, сохранившиеся в ее памяти еще с гимназических времен. А через несколько дней Анна Александровна умерла.

Частная жизнь на фоне истории

Николай Петрович очень любил женщин. И хотя ему было уже под шестьдесят, угомониться он не мог. Видимо, наверстывал то, что не добрал в молодости, когда служил во флоте. Дело было в конце сороковых, матросы служили тогда пять лет. И все эти годы молодой моряк думал не о Родине, а исключительно о бабах. Которых только изредка, когда боевой корабль стоял на рейде, удавалось ему рассмотреть в мощный морской бинокль.

Зато демобилизовавшись, он пустился во все тяжкие. И даже женитьба его не остановила. Но все же жену он огорчать боялся. Да и работали они вместе, только жена с годами стала начальником планового отдела, а он… А он был мужем своей жены, и поэтому его держали. Хотя на работе он не делал практически ничего. Болтался по учрежденческим коридорам, приставал ко всем с разговорами. За глаза все над ним смеялись, но разговаривали вежливо. Без визы начальника планового отдела ни одной премии выписать было нельзя. Поэтому завлаб включал Николая Петровича во все премиальные списки. Ну и оклад у него тоже был очень приличный.

В тот день Николай Петрович, как всегда, привез жену на работу. Поболтался по коридорам, поговорил с одним, с другим. Потом сел в «Жигули» и рванул к любовнице. К пяти вернулся, забрал жену. Приехали домой, сели ужинать.

— Ну, - спросила жена, - как у вас сегодня день прошел?

— Да все как обычно, - немного удивленно ответил он, - ничего интересного.

— Как это? – подняла брови жена. – И что, вы это даже не обсуждали?

— Да что это? – не понял Николай Петрович.

— Так! – угрожающе сказала она. – Ты на работе-то сегодня был? Или опять, скотина, по бабам шлялся?

— По каким бабам, Лида, что с тобой! Я весь день работал, со стула не вставал!

— Включи телевизор, кобель проклятый! – заорала Лидия Степановна.

Николай Петрович нажал кнопку. Из телевизора полилась траурная мелодия. Потом показался портрет в траурной рамке. Диктор Игорь Кириллов стал читать некролог.

В тот день, одиннадцатого ноября восемьдесят второго года, советским людям сообщили о кончине Леонида Ильича Брежнева. И всем было уже не до работы.

Лидия Степановна все же простила своего непутевого мужа. И он по-прежнему каждое утро сажал ее в «Жигули» и привозил на службу. А вечером отвозил домой. Но только ключи от машины теперь были у нее. А к любовницам Николай Петрович ездил на такси. И всегда просил шофера настроить приемник на «Маяк».

Потому что нельзя жить в обществе и быть свободным от общества.

Профнепригодность

Это было, скорее всего, в девяносто первом. А может, и в девяносто втором, точно не помню. В общем, в те времена, когда все стало зыбко и тревожно. Цены взлетели вверх, зарплаты за ними не успевали, и люди стали задумываться о своем будущем. Проще всего было молодым. Они легко приспосабливались, меняли род занятий, не боялись авантюр. А мне, к примеру, шел уже пятый десяток, и что-то радикально менять в своей жизни, да еще и с риском, было страшновато.

Но дела в нашей конторе шли все хуже и хуже, и поневоле приходилось уже думать просто-напросто о выживании. Постоянная тревога, мысли о том, что будет завтра, отравляли существование. В какой-то момент я был уже морально готов к тому, чтобы пойти работать куда-нибудь на рынок продавцом. Но, как выяснилось, и на это я был неспособен.

А выяснилось это так. Один сотрудник летом ушел в отпуск. Но не для того, чтобы отдохнуть. Он месяц проработал на розливе «Пепси-колы». Был такой бизнес в то время, достаточно незамысловатый. Ставилась палатка, в нее завозили «Пепси-колу» в бутылочках и разливали ее в пластмассовые стаканчики, с наценкой, естественно. Люди брали - жарко, пить хочется, а квас по шесть копеек за пол-литровую кружку в то время уже куда-то исчез.

Ну и вот, он вышел на работу после отпуска. И мы его спросили:

— Ну как, Саша? Хорошо заработал?

— Неплохо, - ответил он, - меньше десяти рублей в день не имел. Это не считая зарплаты.

— Это как? – удивился я. – С чего же там можно такие деньги иметь?

Он посмотрел на меня с легким презрением. Потом сказал:

— Вот смотрите, мужики. Стакан «Пепси-колы» стоит пятьдесят девять копеек. Мне дают рубль. Что я должен сделать сначала – дать сдачу или налить воду?

Все задумались. Вопрос-то был серьезный, было понятно, что речь идет, по существу, о профпригодности. И все же я ответил первый. Сказал, что не вижу никакой разницы. Тут уж и остальные посмотрели на меня иронически. Их солидарное мнение свелось к тому, что сначала надо налить воду. Покупатель может быстро ее выпить и уйти, забыв забрать сдачу. Это было уже ближе к истине, но все же не то.