Креативы Старого Семёна

— Извини, как тебя зовут, все время забываю.

Обижаться на него было невозможно, он так радовался, увидев знакомое лицо, был так дружелюбен. Рассказывал о своих планах, о Левоне, который к тому времени почему-то переехал в Ташкент. Вспоминал какие-то смешные истории, стишки. Высказав какую-нибудь мысль, спрашивал:

— Правильно, да, а?

Однажды мы с ним прогуляли полдня по Таллину - несколько московских мастеров играли там в турнире, а я, возвращаясь из Вильянди в Москву через Таллин, зашел на минуту к ним в гостиницу поздороваться. И Карен утащил меня в город поболтать. Предварительно, разумеется, спросив, как меня зовут.

Поражало в нем сочетание хитрости, хитрости чисто детской и детской же наивности. Думаю, что эти качества сильно мешали ему в жизни. Во всяком случае, в двух страстях, которые были у него кроме шахмат – любви к женщинам и азартным играм.

Последний раз я столкнулся с ним в Москве, около ГУМа. Было это уже после того памятного для него чемпионата страны, где впервые после завоевания титула чемпиона мира играл Карпов. Турнир был чрезвычайно сильный по составу, и Карен сыграл там прекрасно, чем очень гордился. Он долго рассказывал мне о чемпионате, о партии с Карповым, о том, что должен стать гроссмейстером, что хочет выйти в межзональный. Время от времени он отвлекался на проходивших мимо девиц.

— Девушка, давайте познакомимся! Меня зовут народное армянское имя Карен, а это мой лучший друг... Как тебя зовут? Да, Семен.

Мы еще постояли полчаса, поговорили. И разошлись. Больше я его не встречал.

***

Вспоминается семьдесят второй год, заседание парткома шахматной федерации СССР. Обсуждался предстоящий матч Спасского с Фишером. Один из выступавших коммунистов сказал, что в дебюте силы примерно равны, в миттельшпиле Спасский, пожалуй, посильнее, а вот в мастерстве ведения эндшпиля преимущество у Фишера.

Затем слово взал представитель Госкомспорта товарищ Ивонин. В своей яркой, образной речи он, в частности, отметил, что то, что мы услышали сегодня - что Спасский в эндшпиле играет хуже Фишера - нельзя рассматривать иначе, как недоработку коммунистов федерации, и в оставшиеся до матча полтора месяца ее необходимо устранить.

Фаталист

Летом было жарко, а зимой холодно. Весну и осень Феликс Игнатьевич тоже не любил, потому что было грязно и рано темнело. После работы, часов в семь вечера он выходил наконец из метро и шел домой по плохо освещенной улице, стараясь не очень испачкать обувь. В голову лезли заученные в школе слова: «Унылая пора, очей очарованье».

— Какое, к такой-то матери, очарованье, - бурчал он себе под нос, - сюда бы его сейчас, да без слуги, без кареты, вот тогда бы он запел. Очарованье! Багрец и золото! Буржуй недорезанный!

Успокаивался он только дома, поужинав. Доставал из холодильника пиво, включал телевизор, сидел часа два перед экраном. Потом ложился спать. А утром на работу, по той же грязи, в той же темноте.

Жил Феликс Игнатьевич один, с женой развелся лет пять назад. О причинах не распространялся. Когда спрашивали, мрачнел и махал рукой. Дни его тянулись монотонно, за эти годы он даже любовницы не завел.

Однажды он сильно простудился и взял бюллетень. Провалялся дома несколько дней, а потом пошел в поликлинику выписываться. Участковая, старый, опытный врач послушала сердце, померила давление и посоветовала заглянуть к урологу.

— В вашем возрасте это надо делать регулярно! – сказала она. – А вы никогда не были, стыдно быть таким невежественным! В Москве живете, не в деревне, все врачи рядом!

И Феликс Игнатьевич послушно пошел к урологу. Тот не нашел ничего серьезного, так, возрастные изменения, но узнав, что пациент пять лет не живет половой жизнью, возмутился:

— Послушайте, у вас же высшее образование! Вы должны понимать, что если уж у человека есть какой-то орган, то надо его тренировать. Иначе он атрофируется. И ничего смешного тут нет, вы еще не старик. Член должен работать! Найдите себе женщину, перед первым свиданием придете ко мне, я вас подготовлю. И не тяните с этим.

Феликс Игнатьевич вернулся домой и стал думать. Где ее взять, эту женщину? На работе ничего подходящего. На улице он никогда в жизни не знакомился. Можно, конечно, проститутку взять, но, во-первых, он не привык сорить деньгами, а во-вторых, противно. В общем, ничего не получится. Ну и в конце концов, атрофируется – и черт с ним! Зато забот меньше. А с другой стороны, может само как-то получится, с женщиной-то.

Он включил телевизор, достал пиво из холодильника, посмотрел футбол и лег спать. Завтра на работу. С утра, в темноте, по грязи. Господи, противно-то как!

***

Вспоминается одна история. Дело было лет так тридцать пять тому назад. Один мой знакомый написал пьесу. И мало того, что написал, ее даже и поставили. В театре "Ромэн". Помню, он с каждого представления получал восемь рублей. Вообще-то мог бы получать и шестнадцать, но непременным условием постановки было то, что в соавторы надо было вписать основоположника советской цыганской драматургии Ром-Лебедева. Так что вторые восемь рублей шли классику.