Креативы Старого Семёна

Дядя мой, всю жизнь игравший на тотализаторе, рассказывал историю, свидетелем которой он в свое время стал.

Было это в Харькове, тогда столице Украины, в двадцатых годах. На ипподроме начинались воскресные бега. Вот-вот должен был быть дан старт первому забегу, как вдруг раздался треск мотора и над ипподромом показался самолет с немецкими крестами на крыльях. Даже не самолет, а авиетка.

Не надо только вспоминать Матиаса Руста. Это были другие времена, пилот не нарушил никаких законов. Наоборот, его появление вызвало общий восторг. Самолет сделал круг и приземлился прямо на поле ипподрома. Летчик приветливо махал рукой.

Авиетка еще не остановилась, а публика уже ринулись на поле. Впереди всех бежал дядин приятель Залман, репортер городской газеты. Сенсационное интервью было уже практически у него в руках! Залман добежал до авиетки, залез на крыло и стал задавать пилоту вопросы. Но поскольку русского авиатор, как быстро выяснилось, не знал, то Залман перешел на идиш. Немец дружелюбно улыбался, но опять же явно не понимал ни слова.

И тогда разочарованный Залман повернулся к толпе и громко объявил:

— Сдается мне, что этот немец ни черта не понимает по-немецки!

Сам не пойму

Они вошли в вагон электрички вдвоем и стали около дверей – испитой мужчина лет сорока и женщина с болезненным лицом.

— Граждане пассажиры! – начал он. – Извините, что обращаюсь. Вот, жена моя, - тут он выдвинул женщину вперед, чтобы все смогли ее осмотреть, - поженились, все хорошо было. А в прошлом году заболела. Видите? Да повернись ты, кому говорю! Заболела, и всё! Кто сколько может!

И он пошел вдоль лавок, повторяя уже негромко:

— Все хорошо… заболела… кто сколько может.. посмотрите, вот… дай вам бог, спасибо.

Жена покорно шла за ним. Серое ее лицо напоминало погасший экран сломанного телевизора. Казалось, собери ее спутник с пассажиров рублей триста – и экран вспыхнет, засияет цветной улыбкой, заговорит.

Они прошли весь вагон и скрылись в тамбуре с добычей.

И совершенно непонятно почему, вспомнил я тогда совсем другую пару. В доме отдыха они обедали за соседним столом. Оба уже немолодые, за шестьдесят. Он, как рассказывали, работал в министерстве, бодрый такой, подтянутый мужчина, с энергичной походкой. Она же ходила на костылях, тяжело передвигая ноги.

И вот однажды я встретил его не в столовой, а на территории. Он куда-то шел быстрым шагом. Я кивнул ему в знак приветствия, и он остановился поговорить.

— Видели? – спросил он.

Я не сразу и понял, что он имеет в виду.

— Жену мою видели? Была нормальная женщина еще год назад. А теперь… два инсульта, еле ходит.

Я сочувственно кивнул.

— А мне сиди тут с ней, понимаешь! – чуть не крикнул он, обреченно махнул рукой и поспешил дальше.

И что тут общего, сам не пойму.

Особенности национальной рыбалки

Хотя предприятие наше находится в городской черте и даже не на окраине, но добираться туда удобнее всего на электричке. Дело в том, что три железнодорожные ветки образовали в этом месте что-то вроде треугольника, затрудняющего проезд городского транспорта. Автобусный маршрут по пути к метро проходит через узкий туннель под железнодорожным мостом. Пробки там случаются то и дело, поэтому единственный надежный транспорт – электричка.

Местные жители зовут свой треугольник Бермудским. Кругом Москва, оживленные трассы, супермаркеты, рестораны и прочие внешние признаки новой жизни. А здесь почти все, как прежде. Старые пятиэтажки, магазинчики, поликлиника, школа, детский сад. Предприятия, построенные большей частью еще до войны, пока работающие или уже перепрофилированные под склады.

Тут все знают всё друг про друга. Кто с кем живет, от кого ушла жена, кто и за что сидел, у кого сын в этом году идет в армию, а у кого поступил в институт. Ветку железной дороги называют линией. «Сходить в магазин за линию», «он живет за линией» – обычные обороты в разговорах местных жителей.

Каждое утро, кроме, естественно, выходных, в половине восьмого сажусь я в электричку с тем, чтобы через три минуты выйти на следующей остановке и, перейдя линию, отправиться на родной завод. Линия в этом месте, у платформы – как река, один берег, со стороны города, пологий, другой, островной, высокий.

И вот однажды утром, перебираясь через пути, увидел я на том берегу совершенно пьяного офицера милиции. Времени всего-то полвосьмого, а у него уже, видать, кончились деньги. И вышел рыбак на бережок, закинул сеть, и ждет. А тут и рыбка сама идет в сеть - немолодой таджик возвращается из-за линии в свою дворницкую. И офицер собрался, перестал качаться, с усилием вскинул руку к козырьку:

— Старший лейтенант Сидоров! Ваши документы попрошу!

Таджик покорно достал документ с торчащей из него сторублевкой. Старший лейтенант быстро произвел проверку паспортного режима.

И мы разошлись. Таджик в дворницкую, я на работу, а Сидоров со своей скромной добычей в магазин.

Как разлюбить свои мечты

В детстве каждый мальчик мечтает стать космонавтом. Или музыкантом. Или артистом. Ну, короче говоря, знаменитым на весь мир.