Креативы Старого Семёна

Помню, в брежневские времена разговорился я с одним партийным работником. Дело было за праздничным столом, где мы случайно оказались рядом. И он стал мне рассказывать какую-то длинную историю: как приехал в Москву его бывший сослуживец, как позвонил ему на работу, сказал, что привез гостинцы, что надо бы увидеться, что, может быть, сходим сегодня в ресторан, я приглашаю. И как они пошли в этот ресторан, как сели за столик, как подошел официант и стал принимать заказ, а они решали, что именно выбрать из меню…

Слушал я все это вполуха, история казалась обычной пьяной болтовней, ничем не интересной, но и не слушать было невежливо. Но тут в тусклом его рассказе блеснул алмаз чистой воды:

— Ну и я ему говорю: как сидеть будем, скромно, по партийному, или коньяку закажем?

Так впервые услышал я о сложном взаимодействии двух сущностей – скромности и партийности. Как и положено, между ними существовала тонкая диалектическая связь, единство и борьба противоположностей. Которая со временем привела к возникновению нового понятия – партийная скромность. Об этом нередко писали в газетах – кто-то там потерял партийную скромность или не проявил партийной скромности, короче говоря, поступил очень и очень нехорошо. Но что именно сделал этот провинившийся работник, в чем он оступился, можно ли ему доверять, как прежде, – все это простому читателю было непонятно. Мерещились какие-то купеческие пьяные загулы, икра, шампанское, даже развеселые девицы. «Так, именно так теряют партийную скромность», - думал я, читая очередную статью.

Но увы, действительность оказалось проще и скучнее. Однажды приятель рассказал мне, что его родственник, дипломат, много лет проработавший в одной из западноевропейских стран, вернулся в Советский Союз. И привез очень много всего, несколько контейнеров – мебель, электронику, даже автомобиль. Причем все это он вовсе не украл, а купил на заработанные деньги. И тем не менее схлопотал выговор «за потерю партийной скромности». Потому что вместо того, чтобы тихо пользоваться импортными благами, он жил напоказ, ездил на своей иномарке, приглашал гостей, демонстрировал им невиданные в те времена диковины – видеомагнитофон, посудомоечную машину, кондиционер и прочее. А работал-то он на Западе даже не послом, а всего лишь консулом. И окружающие решили: нет, брат, не рассказывай нам сказки, дескать, на зарплату купил. Потерял, потерял ты партийную скромность. Получи для начала выговор и крепко подумай о своем поведении. Не по чину берешь!

***

Получил письмо от главного редактора "64" Марка Глуховского. С его любезного разрешения помещаю здесь.

Уважаемый Семен!

Со значительным опозданием Вам пишу, за что приношу самые искренние извинения. Чтобы написать Вам мне нужно было найти старое письмо Генны Сосонко, и все как-то не получалось, не хватало времени. Сейчас удалось.

Как я понял из пересказа Макса, Вас расстроило, что в эссе Генны Сосонко "Дело-Табак", которое опубликовано во втором номере журнала "64", эпизод с Батуринским описан без указания Вас как первоисточника. Это досадное, но именно что недоразумение, свидетельство чему - давнее письмо Генны, которое он мне прислал вместе с текстом. Отрывок из этого письма я Вам высылаю.

"Эпизод с Батуринским (неплохой, по-моему) заимствован из рассказов Старого Семена на сайте Чесспро. Я поставил - по словам свидетеля, не писать же Старого Семена. Спросил у Юры В. его настоящее имя, что бы написать вместо свидетеля, но тот (Юра) как-то не ответил. Если сочтешь, что лучше озвучить его имя - т.е. по словам ТАКОГО-ТО, можешь спросить у Юры, ежели нет, то можно оставить и так...Наверное, все это не играет никакой роли."