Крейсера «Адмирал Макаров», «Паллада», «Баян»

Примером этому могут служить события 3 и 4 марта 1917 г., ставшие «самыми тяжёлыми днями» в Ревеле. Как вспоминал впоследствии С.Н. Тимирёв, в эти дни «тысячные толпы рабочих с разных пригородных фабрик и заводов устраивали манифестации в городе. Несколько раз они приходили в порт и буквально осаждали ближайшие к городу корабли - «Пётр Великий» и «Баян», стоявшие в самом начале мола друг против друга. Рабочие требовали, чтобы матросы примкнули к ним для участия в манифестациях. Наши же адмиралы, видя, что эти манифестации начинают принимать разнузданный характер, убедили матросов пока оставаться на кораблях, под тем главным предлогом, что с уходом матросов корабли остались бы без охраны и могли бы быть разграбленными. Это последнее соображение, как ни странно, особенно подействовало... и ни один человек в эти дни на берег не пошёл. С приближением манифестантов у трапа выставлялся караул и никто из толпы на корабли допущен не был...». А спустя несколько дней с разрешения командования бригады манифестация была организована и экипажами самих крейсеров, причём «команды, в полном порядке, по форме одетые, с Андреевскими флагами во главе каждого корабля... продефилировали под звуки нашего оркестра по всем главным улицам города...».[³⁹ С.Н. Тимирёв. Воспоминания морского офицера. - СПб.: Галея-Принт, 1998. с.75-76.]

Достаточно спокойно весть о смене власти в стране была воспринята и экипажем «Адмирала Макарова», зимовавшего вместе с линкором «Цесаревич» в Моонзунде. 4 марта построенной во фронт команде крейсера был зачитан манифест об отречении императора, после чего прямо на льду рейда Куйваст состоялся митинг, на котором среди прочих выступил и командир «Адмирала Макарова» капитан 1-го ранга Н.Д. Тырков, призвавший нижних чинов к сохранению порядка и поддержанию боеготовности.

Относительный порядок сохранялся на бригаде и в период начала революционных преобразований, выразившихся прежде всего в учреждении на каждом из крейсеров судовых комитетов. Появился такой «выборный орган» и на «Баяне», взявший в свои руки поначалу «чисто хозяйственные функции - главным образом, сложного дела кормления команды», а также наблюдение за дисциплиной с правом наложения взысканий и даже отдачи под суд.

Так, согласно постановлению комитета от 21 марта 1917 г., за самовольные опоздания без уважительных причин из отпуска «баянские» кочегары А. Иванов и Д. Иванов были назначены на «кочегарную вахту с 8 до 12 час. ночи на 4 суток подряд». На пять суток за аналогичный проступок в кочегарное отделение был направлен и комендор Д. Горюнов, а машинисту В. Григорьеву за опоздание из отпуска на семь суток пришлось заступить на «строевую вахту рассыльным с 6 до 12 час. в течение двух суток», причём на время отбытия наказания все «штрафованные» лишались права схода на берег.[⁴⁰ РГАВМФ, ф. Р-207, оп 1, д. 1, л. 59. ]

Однако с углублением революционных реформ на флоте и наделением судовых комитетов правом «разбора «недоразумений» между офицерами и нижними чинами» последние из хозяйственно-дисциплинарных органов постепенно превращались в настоящих вершителей судеб кадровых военных моряков, дав начало «вакханалии «отводов», т.е. списывания офицеров, в большинстве случаев основанных на сведении личных счётов». К чести экипажа «Баяна», подобная «чистка» практически не коснулась командного состава крейсера, комитет которого постановил «просить личный состав всеми силами поддерживать единение и дисциплину на корабле, чтобы не вносить разруху во внутреннюю жизнь корабля... и вместе с офицерами [- Выд. авт.] дружно встать на защиту нашей дорогой свободной Родины...».[⁴¹ Там же, л. 1.] Определённым репрессиям и поражению в правах был подвергнут лишь боцман И. Андреевский, вся вина которого заключалась в мнимом участии в подавлении флотского восстания 1905 г. и «переписывании в первые дни революции тех, кто выходил к народу». Как «незаслуживающего доверия», Андреевского первоначально решено было отправить в местную Ревельскую милицию, однако затем, «по желанию команды», судовой комитет ходатайствовал о лишении его «означенного звания», переводе из разряда сверхсрочнослужащих в разряд матросов 2-й статьи и направлении в Петроград для зачисления в резерв флота.[⁴²

Там же, л. 59.]

Вместе с тем, сознавая, что отсутствие специалистов отнюдь не способствует поддержанию боеготовности, члены комитета предпринимали меры к возвращению на крейсер моряков, направленных в первые дни революции в распоряжение различных органов новой власти. В конце марта 1917 г. «по согласованию с командой» было решено возвратить на корабль лейтенанта Молчанова, для чего даже командировать в Кронштадтский совет воинских и рабочих депутатов члена судового комитета.