Крещенные кровью

В сарайчике было тесно, как в клетке. Степан Калачев и Яшка-хромой с вещмешками и оружием помещались в нем с трудом. А Свириду Королеву и вовсе приходилось ютиться у самой двери, и ноги его почти торчали наружу.

— Ничего, не сломаешься, — твердил Степан. — Бывает и хуже.

— Вы как хотите, а я на ночлег в баню ходить буду, — сказал Яшка. — Там тоже не хоромы, но все просторнее, чем здесь.

С ним согласился Королев:

— Я тоже с тобой в баню пойду.

— Э-э-э, нет, не пойдет такой расклад, — запротестовал Степан. — А за домом Носова кто смотреть будет? Как стемнеет, подберем место, откуда дом виднее, там и будем вести наблюдение поочередно.

В сарай зашел хозяин Матвей Бортко.

— Как вы тут? — спросил он, останавливаясь у порога и разглядывая «постояльцев».

— Как килька в банке, — ответил Яшка, ухмыляясь. — Чего сарай такой крохотный построил?

— А я его не для проживания делал, — ответил Матвей. — Пока вы не заселились, я в нем садово-огородный инвентарь хранил.

— Слышь, хозяин, опасно у тебя околачиваться, — признал Степан. — Да и дом Васьки плохо виден. Нам бы занять такую позицию, чтобы весь двор его просматривался.

— А что, могу указать на такое место, — усмехнулся староста. — С тем к вам и пожаловал.

Калачев, Яшка и Свирид быстро переглянулись.

— На новое место жительства переехать предлагаешь? — спросил Степан, глядя Матвею в глаза.

— Предлагаю, — ответил тот ровным голосом. — Так надо для моей и вашей безопасности. То место в аккурат находится сзади дома Сыромятиных, в котором с приходом немцев Носов обосновался и поныне живет. Чтобы к христопродавцу в гости заглянуть, шагов эдак пятьдесят сделать понадобится.

Яшка схватил бинокль, вышел из сарайчика и несколько минут что-то рассматривал. А когда вернулся, Степан спросил:

— Ты разглядывал обугленные развалины, что с восточной стороны села, сразу за домом Носова, так ведь?

— Абсолютно точно, — улыбнулся Яшка. — Позиция универсальная, скажу я вам. Только вот крыши над головой нет и, плюс к тому, развалины очень хорошо просматриваются со всех сторон.

— Под развалинами подвал есть большой, стены из камня выложены, — сказал староста. — Вход в подвал замаскируете всяким хламом, и лучшего убежища во всем поселке не сыскать!

— А чей дом там сгорел? — спросил Степан. — Холмики какие-то сразу за развалинами.

Прежде чем ответить, Бортко минуту-другую размышлял, после чего заговорил:

— Дом на том месте огромный был, еще дореволюционной постройки. — Староста скользнул взглядам по заинтересованным лицам слушателей, после чего продолжил: — А жил в нем один очень странный человек. В поселке его Бобылем называли.

— Выходит, закоренелый холостяк?

— Он не просто проживал, он же хоромы и построил, — уточнил староста. — Богатым человеком был тот немец — самым богатым в поселке Большой Ручей. Тут до войны много немцев проживало. Родитель ему здесь гипсовый рудник доходный оставил, да дом в Брянске. Так он жить в Брянске-то не стал — сюда вот переехал и выстроил особняк. Одиноко жил в особняке, нелюдимо, — продолжил Матвей.

— Действительно, странный мужик, — пробубнил Свирид. — Из города в такую глухомань перебрался. Я бы ни за что на такой подвиг не отважился.

— Жил он в достатке, — не обращая внимания на реплики, продолжал староста. — И добычей гипса крепко руководил. Дела его шли в гору, только вот… Причудливый он был. В прислугах двух старух держал, таких же прибабахнутых, как и сам. Привез их невесть откуда, и они в его доме так и верховодили…

— Не пойму, какого хрена ты нам все это рассказываешь, — пожал плечами Яшка. — Жил себе Бобыль и благополучно помер, наверное? Так ведь?

— Сам не знаю, почему пересказываю вам эту историю, — вскинул голову Бортко. — Наверное, так, на всякий случай, вдруг пригодится?

— Давай, валяй, рассказывай, — попросил заинтересованно вдруг Калачев. — Кому не интересно, пусть уши заткнет.

— Так вот, — продолжил староста, — вроде никому не мешал Бобыль этот, работу людям давал, платил хорошо и никого не обижал. Только, бывало, люди к нему приезжали странные. Он их с радостью привечал, в дом впускал, и гостили они у него подолгу.

— Все ясно, — не выдержав, встрял Яшка. — Сектантом был Бобыль ваш, а те, кто его навещал, тоже сектанты.

— Вот и в поселке все эдак думали, — согласился Бортко и умолк.

— Давай досказывай. Что-то мне подсказывает, что история эта может нам здорово пригодиться, — заметил Степан.

— Да я вроде все рассказал, — пожал плечами староста, хмуря лоб. — До революции жил этот Бобыль, как сыр в масле катаясь, а в восемнадцатом году все бросил и исчез… Как сквозь землю провалился! А в его доме кто только не жил опосля… Последним жильцом участковый со своей семьей в нем был, Царство ему Небесное. Прихлопнул его Васька с другими полицаями средь бела дня прямо на улице. А дом его самолично спалил тем же вечером.

— А Васька эту историю про Бобыля слышал? — спросил Степан неожиданно.

— Да кто ж его окаянного знает, — ответил Матвей. — Эту историю называют местной легендой. Думаю, что и Ваське ее кто-нибудь пересказал.