Крестом отверзается небо. Священномученик Философ Орнатский. Житие и подвиги, слова и поучения

В праздник Сретения Господня, 2 февраля 1912 года в зале дома Синодального обер-прокурора на Литейном проспекте состоялось многолюдное торжественное собрание, посвященное памяти великих печальников земли Русской – Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Ермогена и о. Иоанна Кронштадтского. В собрании участвовали епископы Серафим (Чичагов) и Никон (Рождественский), а также многие петербургские пастыри и представители церковной общественности. В перерывах между выступлениями пел приглашенный в собрание хор певчих церкви Экспедиции Заготовления Государственных Бумаг. Одним из центральных был доклад протоиерея Ф. Н. Орнатского на тему: «О пастырском служении отца Иоанна Кронштадтского».

В отчете о собрании говорится: «…На кафедру взошел известный столичный оратор-проповедник протоиерей Ф. Н. Орнатский. В своей глубоко содержательной и задушевной речи отец Философ отчетливо отметил великую силу религиозной веры и верности долгу, которыми все время своего священнического служения горел кронштадтский пастырь, отец Иоанн. Оратор указал на черты сходства как в исторической деятельности, так и в значении для нашей Родины двух церковных деятелей – дорогого Батюшки, почившего 20 декабря 1908 года в великих неусыпных трудах своего неизменного пастырствования в сане рядового священника, и Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Ермогена, мученически скончавшегося 17 февраля 1612 года на посту единственного в то время защитника истинности Православной Церкви и славы Русской державы…

Да, много, много сходного между Патриархом Ермогеном и отцом Иоанном Кронштадтским в их подвигах стояния за веру, Царя и Родину. Патриарх Ермоген запечатлел свою верность Богу и Отечеству своей мученической смертью. Отцу Иоанну Кронштадтскому Господь не судил такого конца. Но кто не знает, что постоянный изо дня в день труд, – неустанной молитвы, утешения, помощи всем нуждающимся есть тоже мученичество. «Когда

, – вспоминал в своей речи протоиерей Философ Орнатский, – мы пытались утешить, ободрить Батюшку, ввиду злостных выходок разных уличных газет, то он на эти наши утешения весьма благодушно отвечал: “

Что же? Это и хорошо, что ругают. Ведь все только хвалили. А теперь пусть и поругают. Горе Вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо!” – сказал Спаситель

(Лк. 6, 26.)…»

Да, чудно сливались перед нашим умственным взором эти две великие души – Патриарха Ермогена и отца Иоанна Кронштадтского, сливались в единстве их призвания, в единстве веры, подвига и смирения. Оба они были русские люди, русские души…

Как известный церковный деятель, протоиерей Ф. Н. Орнатский очень близок был к о. Иоанну Кронштадтскому и пользовался особым его доверием. Ради таких отношений Батюшка вверил ему свою в высокой степени важную переписку с известным Вышенским затворником, епископом Феофаном. Поводом к этой переписке послужило то обстоятельство, что вследствие какой-то, случившейся в издании проповедей отца Иоанна опечатки, епископу Феофану представилось, что Кронштадтский пастырь имеет неправильное суждение о Святой Троице. Когда это мнение епископа Феофана дошло до слуха отца Иоанна, последний с великим огнем ревности по истинной вере, стал защищаться в своих ответных письмах. И в конце концов все дело разъяснилось: епископ Феофан удостоверился в истинном Православии отца Иоанна Кронштадтского. Сообщая об этой переписке, протоиерей Орнатский привел небольшую выдержку из письма отца Иоанна, где Батюшка со всей силой ревности и негодования отрекается от всякого неправомыслия, и при этом призывает в свидетели Самую Святую Троицу, похвалу Которой он возносит ежедневно, читая изо дня в день канон за утренним богослужением» (128).

Итак, отцу Философу была вверена переписка между двумя святыми мужами, касающаяся самого возвышенного богословия – учения о Святой и Живоначальной Троице. При этом, один из сих мужей находился в самом живом русле церковно-общественной и народной жизни, а другой был истинным аскетом-отшельником. Несомненно, что такое послушание отца Философа Орнатского вновь свидетельствует о высочайшей его духовности и вряд ли нужно что-то еще добавлять к этим словам.