Крестом отверзается небо. Священномученик Философ Орнатский. Житие и подвиги, слова и поучения

Отец Философ также, как и его великий наставник, был несравненным проповедником покаяния. Начинал он с себя. С первых шагов своей пастырской деятельности он был необыкновенно строг к себе, к каждой своей мысли и поступку. Подобно о. Иоанну Кронштадтскому, он шел путем самопознания, приобретаемого из опыта. Отца Философа отличало всегда правильное воззрение на страстную, греховную природу человека, постоянное ощущение собственной немощи и упование на благодатную помощь Свыше.

Для того, чтобы служить людям словом утешения, назидания и руководства, необходимо первоначальное уединение. В уединении легче очиститься от грехов и страстей, укрепиться внутренними силами для невидимой духовной брани. В обстановке отрешения от мира, перерождается дух человеческий, приобретаются добродетели Христовы – смирение, кротость, терпение, благость. Это общеизвестный путь, которым шли многие подвижники Святой Церкви. Следуя опыту батюшки Иоанна Кронштадтского, о. Философ Орнатский шел по духовной стезе путем непрерывного внутреннего делания, неукоснительного соблюдения заповедей Господа нашего Иисуса Христа, путем непрестанной молитвы. Совершенствуя себя, будучи в мирской среде и пребывая в повседневных, обыденных трудах, он добился победы над собственным греховным «Я». Состояние внутреннего, душевного спокойствия и постоянной радости о Христе Иисусе Господе нашем стало для отца Философа естественным.

«Стяжи дух мирен, и тогда тысячи душ спасутся около тебя», – этот завет другого своего учителя, преподобного Серафима Саровского, отец Философ исполнил на деле. Он всегда был ровен и спокоен в отношениях с разными людьми, умел владеть собой в самых критических ситуациях, в любых обстоятельствах жизни, никогда не падал духом и сообщал такую же твердость всем окружающим.

По роду своей многообразной деятельности отец Философ общался как с представителями высших кругов российского общества, так и бывал в среде людей обездоленных, в ночлежных домах и тюрьмах. Батюшка безконечно ненавидел всякий грех, но, обличая пороки человеческие, он любил и жалел всех людей, как духовно немощных. Отец Философ не исследовал того, что привело к пропасти человека, лишившего себя образа Божия, – он благотворил всем – и словом, и делом. Для него были равны и нищий, и сиятельный князь – любому погибающему он был готов протянуть руку…

Духом отец Философ всегда стремился к самой искренней, чистой правде.

Из воспоминаний дочери батюшки, Веры Философовны, известны его наставления детям, для которых он всегда был примером добродетельной жизни:

«Мы всегда должны говорить правду, ибо ложь – главное зло, присущее человеку. Всегда помогать тем, кому трудно, независимо от происхождения, возраста и положения. Всегда уважать старших и старость. Постоянно учиться, совершенствовать себя. Главное – быть человеком, которому не стыдно не только перед окружающими, но и перед самим собой, перед своей совестью, перед Господом» (131).

Множеству людей были известны необыкновенное обаяние отца Философа и благодатная сила, исходившая от батюшки. Его вдохновенные проповеди часто заставляли многих людей искренне плакать и каяться, или от всего сердца радоваться о Господе. Подобные случаи не раз отмечались в сообщениях периодической печати того времени. Известно, что отец Философ успешно лечил словом самых закоренелых алкоголиков, находившихся в последней стадии заболевания. Он унаследовал от отца Иоанна Кронштадтского дар чистой молитвы о ближних с верой во всесильную помощь Божию. Не раз приходилось ему вразумлять заблудших, утешать впавших в отчаяние, и всегда отец Философ делал это с любовью и великим тактом, мягко воздействуя на душу человека, примиряя его с самим собою и с Богом.

Вера Философовна отмечает, что отца Философа часто приглашали к тяжело больным людям, иногда и к страдавшим нервными припадками. Он никогда не отказывал. По ее воспоминаниям, батюшке удавалось очень быстро приводить таких больных в нормальное состояние, причем его пастырские визиты весьма благотворно влияли не только на страждущего, но и на окружавших его людей (132).