Крестоносцы социализма

Часть землевольцев отнеслась к чигигиринскому начинанию Стефановича сочувственно, их оно «совершенно ослепило»[826]. Самый факт создания (впервые в России) массовой революционной организации из крестьян настолько магнетизировал их, что они готовы были если не забыть, то простить неблаговидный способ достижения цели. На Совете «Земли и воли» в Петербурге в 1878 г. «чуть ли не большинство»

[827] во главе с Валерианом Осинским выступило за использование Чигиринских методов борьбы. Плеханов и Аптекман возглавили противников чигиринщины, ссылаясь, в частности, на авторитетное предостережение М.А. Бакунина: «народа никогда и ни под каким предлогом и для какой бы то ни было цели обманывать не следует»[828]

. В результате, чигиринский способ действий народники раз и навсегда отвергли.

Чигиринское дело осталось беспрецедентным в практике народников, но не случайным эпизодом. Оно отразило в уродливой форме (как ранее нечаевщина – по отношению к самим народникам) революционный порыв народников по отношению к крестьянству. Непоколебимо веруя в революционность крестьянских масс и не осязая ее, народники ради того, чтобы поднять крестьянство на выступление, готовы были эксплуатировать существующее крестьянское мировоззрение, наивную веру крестьян в царя. К чести народников, они в большинстве своем отвергли чигиринщину, как в свое время нечаевщину, и сберегли нравственную основу русского освободительного движения.

Агитация среди крестьян занимала главное место в практике землевольцев. М.Ф. Фроленко даже называл «Землю и волю» «народнически-поселенческой партией»[829]. Вместе с тем «Земля и воля» активно действовала среди интеллигенции и рабочих. Эта ее деятельность развивалась главным образом в Петербурге. Особый размах она приняла с весны 1878 г., когда «конгресс» «Земли и воли» обновил программу и устав общества.

В то время общественная атмосфера в столице была наэлектризована только что закончившимся процессом «193-х» и покушением Веры Засулич на жизнь петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова. Общество становилось все более оппозиционным к правительству. Наиболее решительно вела себя учащаяся молодежь, которая «буквально рвалась в бой, куда бы ее ни повели»[830]

. В такой обстановке землевольцы мобилизуют значительную часть сил на пропаганду и агитацию среди петербургского студенчества. Именно студенческую среду – молодую, энергичную, просвещенную – народники всегда считали самой благоприятной для вербовки революционных кадров. Землевольцы в своей пропагандистско-агитационной деятельности среди студентов тоже рассчитывали прежде всего на подготовку кадров для своего общества.

Формы пропаганды и агитации в студенческой среде у землевольцев не изменились по сравнению с первой половиной 70-х годов: подбирались надежные помощники, организовывались кружки, в них обсуждались рефераты, проводились беседы и дискуссии на злобу дня, выдвигались требования к властям. Только теперь содержание пропаганды стало конкретнее, ближе к народным потребностям и к корпоративным интересам самих студентов.

Положение российского студенчества и в политическом, и чисто в материальном положении было тогда крайне бедственным. Например, в Московском университете, где к началу 80-х годов было больше 2 тыс. студентов, преобладали разночинцы – в массе своей необеспеченный, остро нуждающийся люд. По общему мнению, тогда в Москве прожить меньше, чем на 25 рублей в месяц, было почти невозможно. А между тем, очень многие студенты имели всего 15 руб. в месяц. Питались они кое-как: чаем, сыром и черным хлебом, на обеды денег не хватало. По подсчетам П.И. Иванова, 11% московских студентов не имели на месяц и 15 руб. Они пользовались бесплатными обедами в кухмистерских – для самых бедных. О таких обедах студенты говорили: «Не успеешь дойти до дому, как опять есть хочется»[831]. Сверх всего надо было еще платить за учебу. Немудрено, что когда наступал срок вносить плату, до трех четвертей студентов Московского университета оказывались в списках подлежавших исключению и лихорадочно, но зачастую тщетно, изыскивали возможность продолжить учебу.

Прибавив к этому произвол властей, мелочный надзор, полицейскую опеку над вузами, бесконечные запреты, преследования всякого инакомыслия (не в одной Москве, а по всей России), легко понять тот дух недовольства и брожения, которым было проникнуто российское студенчество 1870-х годов. Землевольцы использовали этот дух, идейно вооружали студентов, придавали их брожению организованность. Не довольствуясь пропагандой, они развернули среди петербургских студентов агитацию: устраивали самочинные сходки, обструкции властям, попытались даже организовать уличную демонстрацию, которая, правда, не состоялась, но, тем не менее, вошла в историю под названием «паленская демонстрация».