Крестоносцы социализма

По ходу дискуссии определилась позиция большинства, в согласии с которой Льву Тихомирову, отличавшемуся умением сводить воедино спорные взгляды, поручили составить новый проект. После вторичного обсуждения проект Тихомирова был скорректирован и утвержден Исполнительным комитетом, а затем разослан местным организациям «Народной воли». Таким образом, программа ИК представила собой плод коллективного творчества учредителей и лидеров партии.

Позднее, с весны 1880 до конца 1881 г., в дополнение к программе ИК народовольцы выработали еще пять программных документов. Это – «Подготовительная работа партии», «Программа рабочих, членов партии „Народная воля“», «Программа Военно-революционной организации», «Инструкция молодежи», письмо Исполнительного комитета к Александру III. Наконец, программный характер имеют и некоторые материалы газеты «Народная воля», из которых выделяется опубликованная в № 5 статья Н.И. Кибальчича «Политическая революция и экономический вопрос».

Первоочередной задачей «Народной воли» программа ИК[1089] провозглашала «политический переворот» и свержение царизма: «наша цель – отнять власть у существующего правительства и передать ее Учредительному собранию» (Земскому Собору), избранному «свободно, всеобщей подачей голосов». При этом народовольцы допускали, что Собрание восстановит только что свергнутый режим. На этот случай, они решили «признать даже царское правительство, если оно будет восстановлено Учредительным собранием, но сохранить за партией право пропаганды республиканской идеи и это право отстаивать всеми доступными партии средствами»

[1090]. В любом случае – и до переворота, и после него, на выборах в Учредительное собрание, и в самом Собрании, – «Народная воля» обязалась пропагандировать следующие требования своей программы[1091]:

• постоянное народное представительство с законодательными функциями, что означало фактически установление парламентской республики;

• выборность всех должностей снизу доверху;

• всеобщее избирательное право для совершеннолетних россиян, без сословных и имущественных ограничений;

• свобода совести, слова, печати, собраний, объединений, избирательной агитации;

• переход земли, фабрик и заводов во всенародную собственность с передачей земли в пользование сельским, а заводов и фабрик – заводским и фабричным общинам;

• мирское самоуправление, т.е. самостоятельность крестьянской общины (мира) как экономической и административной единицы;

• замена постоянной армии территориальной (другими словами, вместо регулярной армии – народное ополчение: «все обязаны военной службой, обучаются военному делу, не отрываясь от работы и семьи, и созываются только в случае определенной законом надобности»).

В программе ИК почему-то не оказалось пункта о праве наций на самоопределение, который фигурировал даже в программе «Земли и воли». В.М. Хевролина усматривает в этом произвол Л.А. Тихомирова и недосмотр других членов ИК[1092]. Но уже в «Программе рабочих…», а затем и в других документах ИК 1881 – 1882 гг. народовольцы подтвердили право всех национальностей России «на полную политическую независимость» вплоть до отделения, хотя и с оговоркой: до полной победы «нового строя» действовать сообща, а не «брести врозь»[1093]

.

Итак, в отличие от «Земли и воли», которая объявляла своей программной целью анархию, программа народовольцев отрицала анархизм и признавала необходимым революционное государство в форме демократической республики, «народного самодержавия», как выражались народовольцы[1094]. Вождь «Народной воли» А.И. Желябов в речи на суде подчеркнул: «Мы – государственники, не анархисты. Анархисты – это старое обвинение»[1095]. Другой лидер партии А.А. Квятковский тоже со скамьи подсудимых разъяснял: «Мы отрицаем только данную форму государственной организации, как такую, которая блюдет интересы лишь незначительной части общества, интересы капиталистов, землевладельцев, чиновничества и проч.»[1096]. Таким образом, в понимании государства народовольцы поднялись выше своих ближайших предшественников, освободились от присущего народникам 70-х годов анархистского нигилизма по отношению к государству.

С другой стороны, однако, народовольцы вслед за П.Н. Ткачевым, хотя и в менее резкой форме, отрицали наличие у царского самодержавия социальной опоры, полагая, что царизм должным образом не связан с российской действительностью ни экономическими, ни политическими корнями, чуть ли не «висит в воздухе», как говаривал Ткачев. «Русское правительство – железный колосс на глиняных ногах, – читаем в передовой статье первого же номера газеты „Народная воля“, – оно не опирается ни на чьи интересы в стране, оно живет само для себя и потому не имеет поддержки ни в чем, кроме грубой силы»[1097]. Народовольческие публицисты утверждали, что недостает «только сильного толчка», дабы от «подгнивших устоев» самодержавия «остался один прах»[1098].