Крик

– Молодец какой. Вот старый дурень, не захватил никакого подарка. Виноват я перед тобой брат. Не знаю, приду ли в следующий раз, но вот подарок тебе точно пришлю. Ты чего больше всего любишь? Машинки, наверное, как все вы, или какое оружие – ружье, пистолет? Говори, не стесняйся.

Степка испуганно молчит.

– Машинку подарю, – решил Бажов сам. – Договорились.

Вижу, в дверях застыл отец. Бажов встал:

– С просьбой я к вам, Вероника Николаевна. С неожиданной просьбой. Я вам сейчас объясню.

Я направила Степку к отцу, тот взял его и они вышли из комнаты. Предложила сесть и застыла на стуле напротив, как на допросе.

– Вы в газетах и по телевидению видели, наверное, что Антонио Вега вернулся, генеральный директор ООО «Бегет». Вы, конечно, знаете?

– Конечно, знаю. Мы же в одной НК работаем. Встречались ранее неоднократно. Он там довольно давно работает.

– Нам известно, что вы часто бывали вместе в офисе с Макаровским, Астаховой и другими. А какие у вас с Вегой были взаимоотношения?

– Как вам сказать? Дружеские, можно сказать приятельские.

– Вы в последнее время поддерживали отношения? Вы же были на Кипре, в отпуске. Он там тоже в это время был.

Куда же, думаю, он клонит? Я уже, конечно, с облегчением поняла, что это все-таки не брать пришли. Рано еще, наверное. Но откуда они знают, что он тоже на Кипре был?

– Да, он тоже там отдыхал. Когда я вернулась, перезванивались, но редко. А в чем дело? – с тревогой спрашиваю.

– Вы в прессе читали, что он со второго этажа свалился?

– Читала, конечно.

– Так вот, Вероника Николаевна. Это он к вам бежал на свидание, хотел охрану надуть, да вот сорвался. Правильно поймите. Он это сказал мне одному. Попросил, оставить нас одних, и сказал.

Наверное, не стоит говорить, как я была изумлена. Я даже не знала, что сказать. Мелькнула даже мысль – подтвердить. Может Антону так нужно? Но решила, что это глупость.

– Вижу, что вы очень удивлены. Можете даже не отвечать. А он был под таким колпаком, что позвонить ему вам было невозможно. Скажу откровенно, поначалу думал, что он не хочет правду говорить и эта версия – предлог. Думал, думал. Но если не это, то, что тогда? Ну что? И дальше он мне заявляет, что он вернулся в Россию только из-за вас. Я его спросил: какие у вас отношения с Вероникой Николаевной? Он отвечает, как и вы: дружеские, приятельские. Но я понял, что без нее жить не могу. Так и заявил. Ну и что вы скажете, Вероника Николаевна?

– Невероятно. Просто невероятно. Возможно, я ему нравилась. Я это видела. И он мне нравился. Но чтобы вернуться? Просто ужас какой-то. Зачем он это сделал? Его же все равно не выдали бы…

– Мы тоже так считаем. И тем не менее… Скажу так: Вероника Николаевна, я в вашу искренность верю. И ему нет оснований не верить. Вот сейчас вас послушал. Ну какие основания ему не верить? Других причин возвращения я и сам не вижу.

– И что же теперь?

– А теперь все от вас зависит, Вероника Николаевна. Вы хотели бы с ним встретиться?

– Да. Хочу.

– Тогда давайте сделаем так. Мы организуем вам свидание. Только вы, пожалуйста, никому ни слова. Если вы не против?

– Да я с радостью, то есть я согласна с ним встретиться.

– Конечно, ваше право это не скрывать. Но лучше не надо… шум, гам, печать, телевидение… Это ни вам, ни ему, ни нам не нужно. Хотя в этом ничего такого я не вижу, что мешало бы следствию.

– Можно я Альке скажу, ну Алевтине Астаховой? Мы с ней подруги. Она же устроила… его возвращение. Ну, вы знаете. Мы с ней советовались. Но она про его отношение ко мне ничего не знала. Кроме того, что я ему нравлюсь. Так об этом все наши догадывались.

Бажов улыбнулся. И вдруг встрепенулся.

– А знаете, в связи с Астаховой у меня такая мысль. Антонио обо всем рассказал только мне. И чтобы я об этом никому, даже вам. Такое было его условие – только мне. Вот как я вам сейчас. Охрана, и вообще никто про это не знают. Официальная версия – он хотел выйти на улицу и решил через окно, чтобы охрану не беспокоить. Не очень, конечно, но сошло. Ведь упав, он не собирался бежать и сам пошел к охране. И он мне сказал, чтобы я вам ни слова. Иначе, говорит – не буду давать показания. Никакие. Ну, мужчина. К тому же испанец. Я его понимаю. Вам об этом говорю из личной симпатии, глубоко тайной, нарушая слово.

Конечно, я расцвела в сдержанной улыбке.

– Так вот, – продолжал он. – Исходя из его характера на мой взгляд будет даже лучше, если мы устроим встречу втроем. Встреча старых друзей по НК. Как интрига?

– По-моему убедительно.

– Ну а потом, как события развернутся. Все в ваших руках.

Он засмеялся, покачал с усмешкой головой.

– Я такой интриги никак не ожидал. Столько лет работаю, кажется, людей знаю. И вот – такое…

Он поднялся, пошел к двери, я за ним семеню. Уже в дверях говорит:

– Еще раз извините, что напугал вас своим визитом. Не хотелось вызывать в прокуратуру, не хотелось. А когда к нему в гости – вам позвонят.

Когда он вышел, я прислонилась к двери. И стою, ничего не понимаю. Ну ладно влюбиться можно, все-таки не уродина я. Но зачем возвращаться? Ничего не понимаю. В дверях появился встревоженный отец.