Крик

– У меня такое же было в прошлом году, – говорит Алька. – Но повестка до меня так и не дошла, и они взыскали эту тысячу без меня.

И тут у нее зазвонил мобильник. Она с кем-то поздоровалась и застыла. Слушает, изредка поглядывая на меня. Потом говорит:

– Хорошо, я разведаю, но вообще я считаю, что тебе совершенно ни к чему такие путешествия. Ладно, у нас судьба такая, тебе то это зачем? Кстати я здесь с Вероникой.

Она еще слушает с минуту, потом передает мобильник мне, не говоря ни слова. Я беру мобильник и вдруг слышу:

– Верунчик здравствуй. А это я.

Я чуть не вскрикнула от неожиданности: «Антон!» Алька улыбается, зараза, я ей кулачком пригрозила.

– Как там у тебя?

– Слава богу, вроде все идет нормально, Антоша. Нас особенно не дергают. Допросы идут в спокойной манере. В основном спрашивают, как мы работали. Руководство нас умоляло, чтобы мы не называли тех, кто нас пригласил на работу. Но их это не очень интересует. Ну, задают вопросы. Как они сами говорят, мол, положено. Но без всяких придирок. Вот Алька тебе подтвердит. Кстати она тоже считает, что до суда нас никто не тронет. И в суд мы пойдем своими стройными ногами.

Алька улыбается, кивает головой, важно так закурила, зараза. А я чего-то разволновалась, правда и обрадовалась.

– Знаешь, я так рада тебя слышать. Правда. Ты хоть звони мне изредка. А то когда мы еще увидимся? Так случится, что может и никогда. Ты же будешь в России считаться в розыске. Как другие с фирм НК, кто сбежал на Запад.

– Заочно осудят, ну так принято, – говорит Алька.

– Что она говорит? – переспрашивает Антон. – Мне ее слышно, но не четко.

– Она говорит, что могут тебя заочно осудить, как и других. Больше не увидимся.

И вдруг Антон говорит:

– Знаешь что, а я решил вернуться.

У меня аж сердце заколотилось от этих слов, сама не знаю почему. Я ошарашено смотрю на Альку. Та говорит испуганно:

– Что с тобой?

– Антон хочет вернуться, – говорю я растеряно.

– Да он что с ума сошел! – чуть ли не кричит Алька. – А ну дай мобильник!

Я ей передала мобильник и она почти кричит:

– Ты что, с ума сошел, Антоша. Я думала, ты шутишь. Тебя же сразу возьмут, в аэропорту, и в Тишину. У тебя же на фирме обороты даже значительнее, чем у Макаровского. Ты что там, перегрелся под солнцем Кипра? Ты же официально в розыске.

Она как вытащенная из воды рыба таращит на меня свои голубые глазищи и вертит мобильником.

– Ты что?

– Он сказал, чтобы мы поговорили со следователями, чтобы его в аэропорту сразу не взяли. Это его обязательное условие возвращения. И еще говорит, если мы не будем договариваться со следствием, он все равно прилетит.

– И все?

Алька вертит мобильник.

– Он выключил.

Мы таращим друг на друга глаза и ничего не поймем. Ну зачем ему возвращаться? Если осудят заочно – его же никто никогда не выдаст России. Примеров сотни.

– Но он категорически требует договориться. – говорит Алька. – Иначе угрожает просто так прилететь. А что? И прилетит. И как тогда с ним обойдутся – только остается гадать. А если все заранее, то больше надежд на нормальный исход. Как, например, со мной. Если бы ты не договорилась, дрожала бы от страха, а то уже летела с гарантиями. И вот что я подумала. Договариваться о его возвращении пойду я.

Я хотела возразить, что она себя так подставляет. Но Алька не дала мне и слова сказать:

– Не перебивай меня, не перебивай. Знаю что ты хочешь сказать. Выслушай меня до конца.

И она продолжала.

– Да, у тебя хорошие взаимоотношения с Бажовым и Новиковым. Но если договариваться будешь ты – тебя окончательно запишут в предатели. Хотя, мы может уже и сейчас в этих списках.

– А откуда они узнают?

– Ну ты, Верунчик, наивняк. Неизбежная утечка информации в наше продажное время наблюдается в любой среде, в том числе и в следственной, мне ребята из группы рассказали. А имея в виду, что они вынуждены эти мероприятия согласовывать с вышестоящим начальством, это неизбежно. Тот же Алексеев и заложит. Или кто другой – не важно. Заметь, не случайно в эту следственную бригаду деревенских мальчишек набрали, как говорит Новиков, из глухой провинции, со всей России. Там еще возможно сохранились наивные и честные.

– И все-таки я не понимаю, зачем он возвращается? Алька, что говорит твоя дедукция?

– Молчит дедукция.

3

Федоровна оказалась права. Через день после нашего разговора, когда я находилась в офисе, она мне звонит и сообщает, что меня просит зайти начальник нашего экономического управления Елин Анатолий Борисович. Звонила его секретарь.

– Я ей передала твой офисный телефон, на что она ответила, что звонила неоднократно, но тебя не заставала. А я ей в шутку говорю, – смеется Федоровна. – Может в генеральной прокуратуре, какие вопросы решает. Она сейчас там часто бывает.

– Ты что их пугаешь?

– У начальства от страха только уважения проявляется. Вот раньше, Вероника Николаевна, ты хоть раз была приглашена к нему решать какие-либо вопросы?

– Не припомню. Иногда подписывала документы с его визой, ты же знаешь.

– А сейчас – выше нос и тверже взгляд, но с уважением к принятой в НК структуре.