Крик

Может быть прав профессор? И действительно существует у Запада проект наделения либералов России паспортами граждан, а остальной народ – аусвайсами? Так называемый «Прибалтийский вариант либерализации России». Но в Прибалтике этот вариант действует. И эта их все усиливающая, просто безумная вражда к России? Угрозы разрушить нашу экономику, удушить санкциями. Нежели прав профессор и код цивилизаций неумолим? И заявление Клинтона: «Российская Федерация должна быть разрушена» принято к исполнению? Враг человечества, считая себя исключительным, не сможет остановить свои оскорбительные и безумные притязания. И перед нами выбор: или, выражаясь языком высокой дипломатии, согласится на политику отсоса, принятую в свободном мире, или использовать вариант Курильской гряды. Как говорит отец: сделать пророчество былью. Нас, конечно, как это бывало в истории, выручат наши пространства, наша земля, наш народ. Профессор, анализируя исторические процессы, говорил, даже с тревогой, что мы подозрительно удачно расположены для третьей мировой. Неужели всевышний на долю России возлагает задачи разбираться с исключительными уродами: монголы, поляки, Карл XII, Наполеон, Гитлер. Теперь вот мародеры двух мировых войн, истеричные американцы. Но ведь это бесследно не пройдет. Просто жуть берет. И тут невольно закричишь, как говорил отец Арсений:

– Господи! Как жить? На кого равняться? Где герои? Где вожди?

7

Оказывается, неправильно я кричала. Федоровна мне объяснила, что когда у господа просишь защиты, надо кричать: «Спаси и сохрани». Так у них принято. А я кричала, как юная комсомолка.

Но второй раз я кричать не стала. Решила, что будет, то и будет. По профессору, Всевышний и так все видит. И если мы ему нужны – поможет.

Нашу НК начали банкротить, и что будет с фирмами мы не знаем. Все держат в секрете. Но по ЦБК уже распространился слушок, что отдельных генеральных директоров приглашали к конкурсному управляющему. И вдруг звонит мне Федоровна и говорит: «Вероника Николаевна, наверное, пришла и наша очередь, тебя приглашает конкурсный управляющий».

Я оделась строго, по-деловому, никаких украшений, даже часов и браслетов, только чуть помады, столько, чтобы лишь подчеркнуть и поднялась на шестой этаж, где находился кабинет конкурсного управляющего. Ему было на вид где-то от сорока до пятидесяти. Цветущий возраст для конкурсного мужчины. Я до этого никогда его не видела в наших коридорах. Так, внешне ничего себе, чуть-чуть полноват. Глаза внимательные, спокойные.

– Вероника Николаевна, я без предисловий. Вы, конечно, знаете о процедуре банкротства ряда предприятий вашей НК?

Я кивнула.

– Ряд фирм подлежат полной ликвидации, но вот вашу фирму мы решили оставить по той причине, что у вас по сравнению с другими очень немалые средства на счетах. Кроме того у вас много должников по векселям и ценным бумагам.

– У нас профиль такой – векселя, ценные бумаги. У фирмы было сравнительно немного договорных отношений по купле-продаже нефти.

– Мои специалисты это посмотрели. Вы ведь в течении четырех лет управляли фирмой.

– Да. Четыре года.

– Следствие вашу фирму основательно проверяло.

– Целый год. Изучали наши договорные обязательства. Ну и нас – то есть бухгалтера и меня, систематически взывали на допросы, очные ставки. Вот только недавно, после суда, вернули документы и подлинники векселей и ценных бумаг. И вроде бы так у нас все нормально. Хотя, конечно, пришлось поволноваться. До сих пор дрожь в коленках.

– Жаль, что я этого не вижу, – засмеялся он. – Вы уж меня извините, как-то само собой вырвалось, – закашлялся он.

Мы рассмеялись. Я слегка подобострастно. Он, покрякивая и смущаясь.

– В общем, так, Вероника Николаевна. Оценивая вашу работу в качестве генерального директора, я предлагаю вам заключить со мной, как конкурсным управляющим, договор на работу в должности генерального директора, пока на два года. Не скрою, мы запрашивали о вас и следственные органы. Генеральная прокуратура дала письмо, что претензий у следствия к вам не имеется. – Он усмехнулся. – Более того, они написали в письме, что рекомендуют оставить вас в должности генерального директора. Я стал возражать, прокуратура хотя и генеральная, но все-таки не тот орган, чтобы рекомендовать кого-то на должность. Они согласились со мной. И сказали, что досадная оплошность возникла по вине сотрудника, молодого и неопытного, готовившего документ. Впрочем, добавили, если вам важны эти неточности, они просили бы написать соответствующие замечания на имя заместителя генерального прокурора, подписавшего это письмо. И они согласны внести соответствующие исправления. Сами понимаете, я не стал писать справедливые замечания на письмо заместителя генерального.

Я невольно улыбнулась.

– Вы чему улыбаетесь? – засмеялся он.

– Да вот этому – молодой и неопытный.

– Вы что, их знаете?

– Ну как же не знать, я почти год ходила к ним на допросы, очные ставки, выемки.

– Извините, – смеется он. – Совсем упустил из виду ваш печальный опыт.