Крик шепотом

– Вчера только приехала с Людой. А вы к бабе Кате? Она на кухне.

–Как выросла, а?! – одобрительно кивая, пробасила прокуренным голосом женщина, не слушая ответ . – Куда бежишь?

–К Генке иду.

–А племянник на футболе. В Ростов поехал. У них по этому поводу сократили рабочий день и наняли автобус. Профсоюз работает!

И не желая замечать расстроенного вида девочки, приказала:

–Не раскисать! Завтра увидишься. Закрывай калитку. Вот посмотри лучше, с кем я пришла!

Она гордо подняла голову и погладила рукав рубашки матроса, который стоял рядом и внимательно рассматривал девочку.

–Это мой сын. Вот! – и добавила, – и у меня теперь есть сын.

–Сын!?

Лена от удивления присела:

– Вот это да…

Матрос протянул Лене руку и весело сказал:

–Алексей.

–Лена, – представилась девочка и внимательно опять посмотрела на матроса.

Не похожи совершенно. Если только подбородки. Упрямые, квадратные. Светлая

добрая улыбка, широкое, открытое лицо и искрящиеся, веселые зелено-голубые глаза никак не походили на продолговатое лицо бабы Оли, на ее нос с хищной горбинкой, а цвет безжизненных волос, пережженных постоянной химической завивкой, и вовсе невозможно определить. И главное, разве может такое сухопарое, выжатое тело дать жизнь такому богатырю?! Но вслух сказала:

–Я очень рада. Поздравляю, баба Оля. Жалко. Очень хотелось Гену увидеть. Ну, пойдемте, вот бабушка обрадуется! А Вы служите или учитесь?

–Давай на «ты», так удобнее, а?

–Давай. Так служишь или учишься?

Но ответить моряк не успел, потому что Екатерина Дмитриевна, хромая, шла, им навстречу:

–Это ж шо це такэ? Кого Бог послал?

–Сын мой! Катя! Сын! Алексей. Представляешь!? Познакомься, – радостно суетилась около них Ольга Кондратьевна. – Вот, разыскал-таки, представляешь! Нашел все-таки мать, а! Столько лет прошло!

Матрос сиял от счастья в кругу женщин.

–Вот и гарно, вот и гарно, – повторяла баба Катя, хлопая парнишку по могучей груди.– Молодец! Мати должна быть у каждого. Молодец!

Она не смотрела на соседку Ольгу и не поздравляла ее, но искренне радовалась за мальчика-моряка.

Екатерина Дмитриевна всегда снисходительно относилась к ветреной моложавой соседке, которая еще до войны прибегала к ней, лежащей без движения, то за солью, то за сахаром, а заодно пококетничать с ее свекром-вдовцом, крепким красавцем казаком. Еще до войны, закончив семь классов, девушка зажила самостоятельной жизнью: днем работала, ночью – тратила. А перед войной и вовсе исчезла, уехала куда-то. Думали: пропала, ан- нет. Мать умерла – явилась за наследством. Потрепанная, худая, с постоянной папироской в зубах. Жила затворницей, но к Екатерине Дмитриевне ходила как и раньше.

–Проходьте, проходьте! Сидайте. Зараз обидать будемо. А сейчас, Лена, подь за компотиком у подвал.

Девочка быстрее молнии выполнила просьбу, чтобы не пропустить ни одного слова из рассказа новоявленного дяди, который сразу ей понравился. И потому, как он на нее посматривал, девочка поняла, что ее чувства взаимны.

Об Ольге Егоровне, Гера говорила шепотом, что после войны та служила охранником, потому пьет и курит, как мужик, что родила девочку и бросила в роддоме, Теперь, оказывается, еще и сын есть.

Лена разливала по кружкам компот и слушала Алексея.

–Служу на корабле уже два года, еще годик остался. Вот, – он остановился, взял кружку, отпил деликатно и продолжил, – Когда на корабль пришло письмо, что моя мама живет в Новочеркасске, мне отпуск дали. Всем составом провожали.

Лена восторженно смотрела на рассказчика. Такое и во сне не присниться! Как же он нашел маму? Но сдерживала вопрос, готовый сорваться с языка.

Рассказ перебил громкий детский рев и громкий лязг щеколды. Все оглянулись: в калитку входили гости – семейство Сиротиных: Татьяна, старшая дочь Екатерины Дмитриевны с ридикюлем, а за нею муж, Николай, нес на одной руке девочку, а другой держал за руку сына, свою копию. Вера, младшая в семье Колесовых, побежала навстречу сестре, а хозяйка поднялась, радостно улыбаясь и поправляя на затылке белоснежный праздничный платок.

–Вот и гарно! Уси добрались! – говорила она, обнимая подбежавшего к ней четырехлетнего внука и годовалую внучку, с любопытством рассматривающую людей вокруг.

Сразу стало шумно и даже тесно. Говорили все сразу. Татьяна плюхнулась на освободившееся место, обмахиваясь мятым носовым платком.

–Ух, жара! – простонала она и, обратившись к Лене, скомандовала:

–Принеси-ка попить чего-нибудь!

Глядя в след убегающей девочки, рассеянно спросила, думая о другом:

–Как живешь, тетя Оля?

Ольга Егоровна улыбнулась и скромно пробасила:

–Вот, сына привела познакомить с родней. Нашел меня. Два дня уже как живет!

–Сына? – переспросила Татьяна, кинув равнодушный взгляд на незнакомого моряка, – сын – это хорошо. Ну, здравствуй, поздравляю. Не каждый день матерей находят.

–Татьяна, а что это Светка ревела? – перебила дочку Екатерина Дмитриевна.

–Да кто ее знает, отмахнулась та, а Николай, посмотрев недовольно на жену, ответил:

–Есть просила, вот и ревела.