Криминальный оракул

И не люблю это признавать, но против факта не попрешь. При своих слоновьих габаритах Рональд Петрович появился на сцене (каламбур?) мгновенно и бесшумно, аки тень.

Мальчик был без сознания.

В гримерной на пару минут возникли толкотня и давка. Я пристраивала обмякшую Василису на диван, Коновалов что-то говорил Павлу, требуя то ли компресс для Руслана, то ли одеяло, мельтешила Людмила…

Я сосредоточилась на Василисе.

– Ее надо так оставить или что? – осведомилась я у суетящейся Людмилы.

– Посадите ее! Эй, вы, как вас там…

– Рональд Петрович, – ожидаемо гудящим басом отозвался Коновалов.

– Да, вот вы, посадите Руслана рядом с Василисой Ефимовной! Быстро!

– Не скачи ты, припадочная, – огрызнулся Рональд Петрович, аккуратно пристраивая мальчика на диван рядом с гадалкой. – Ну? Теперь шо, ждать?

А ведь он волнуется, этот шкаф, поняла я. Волнуется за Руслана. Вроде и держит морду кирпичом, а борода-то дыбом от беспокойства.

Людмила не ответила Рональду Петровичу. Схватила фаянсовую пиалку, в которой были сложены Василисины камушки – те, что она раскладывала на столе перед выступлением.

– На, держи! – не разбирая, она сунула пиалку с камушками мне.

Затем взяла бутылку минеральной воды, свинтила крышку и вылила воду в миску. Часть воды пролилась мимо, залила ботинки мне и Коновалову.

Людмила и это проигнорировала. Забрала миску, начала макать кончики пальцев в воду и обрызгивать Руслана и Василису.

Абсолютно молча. Хотя я ожидала каких-то прибарматываний и прочего, в духе выступления Василисы.

И я, и Рональд Петрович одинаково скептически нахмурились.

– Паря, – украдкой обратился Коновалов к Павлу, – ля, ты ж медик. Шо, так и надо?

– Инструкции Василисы Ефимовны, – также украдкой отозвался Павел.

– Ну, раз Ефимна… – с сомнением протянул Коновалов. – Хотя тут бы камфоры или там спиртяги нашатырной…

Тут я с ним была солидарна: шаманские пляски Людмилы с водичкой выглядели сомнительно. Несмотря на то что я за сегодняшний день успела убедиться в действенности куда более невероятных вещей. Запоздало я сообразила, что могла бы и пульс проверить у обоих; да и Павел не почесался… медицинский диплом, называется.

Однако манипуляции с водой сработали: Василиса Ефимовна открыла глаза, медленно потянулась, встала. И Руслан начал приходить в себя.

– Ку-у-уд-да-а! – медленно, угрожающе прорычали за дверью гримерной. – Не суйсь, нельзя!

– Это администратор, – позвала прочухавшаяся Василиса. – Нонна Тимофеевна, пустите.

– А я почем знаю, что админ… ладно, давай шуруй…

С появлением администратора в гримерной стало совсем тесно.

– Рональд Петрович, вы бы вышли. – Снисходительно, как человек, преисполненный важности собственной роли, произнесла Людмила. – А то развернуться негде.

– А что только я? – вскинулся тот. – Вон пусть Павка выходит, и эта вот… Звиняйте, не знаю, как вас…

Это уже было обращение ко мне.

– Евгения Максимовна Охотникова, – торопливо представилась я. – Жаль, что нас раньше не представили. Я личный телохранитель Василисы Ефимовны.

Моя рука повисла в воздухе: Рональд Петрович поглядел на мельтешащую Людмилу, на суетящегося, сыплющего комплиментами администратора. Засомневался:

– Пожже давайте, а то щас чисто на вокзале, не по-людски как-то. Я вон в коридор, а то Нонка одна не сдюжит, баба же, и от горшка два вершка…

И он, хоть и боком, но ловко и бесшумно выскользнул в коридор. Нонну Тимофеевну я успела узреть лишь со спины: бритая голова, торчащие уши, не по сезону легкие джинсы и майка.

Что ж, надеюсь, нас и правда нормально представят. Нам же вместе месяц пахать, не хотелось мешать другу. С Рональдом Петровичем уже получалось как-то натянуто.

Коновалов мог не обижаться: через минуту Людмила вытурила из гримерной и Павла. Вообще распоряжалась ситуацией привычно вольно; наравне с Василисой внимала восхищенному администратору и кивала на его комплименты с польщенной улыбкой. Принесенную им корзину цветов взяла первой, из его рук – может, оттого, что Комарова к цветам интереса не проявила.

– Погодите. – Я отодвинула корзину подальше. – Я осмотрю.

– Я есть хочу, – угрюмо и требовательно вдруг произнес Руслан. Это были его первые слова после выступления.

– Подожди, Русенький, – отмахнулась Людмила. И уже недовольно – мне: – Что значит – осмотрите?

– Корзина большая, вдруг что подложили, – уточнила я. – Кстати, Руслан только что сказал, что хочет есть.

Людмила смерила меня каким-то неопределенно-оценивающим взглядом. Может, я помешала ей купаться в лучах Василисиной славы? Ну, я могу и отойти. Но тогда готовься, лапуся, не только в лучах славы купаться, но и картошкой по спине получать.

Администратор на мой вопрос «Кто принес?» пожал плечами. Промямлил:

– Э-э-э… да кто-то из зала, из зрителей. Вы посмотрите, может, записочка есть?

Я тщательно осмотрела корзину с крепко благоухающими, да что там – вонючими лилиями. Переворошила их, надев на руки тонкие латексные перчатки (прихватила с собой в числе прочего минимально необходимого инвентаря). Ничего опасного или подозрительного в них не оказалось.

А вот записочка нашлась.