Кристина

Пустой коридор, в конце которого из подсобного помещения вышла женщина с ведром и шваброй. Больше никого. По обе стороны – ряды закрытых дверей, но если присмотреться, то можно найти приоткрытые. Вдоль коридора стоят лавочки, а ещё аквариум, в котором плавают крупные рыбки. На стекле скотчем приклеена записка: Рыбок не кормить! Их кормит заведующий!

Прохожу к лестнице, уборщица даже не обращает на меня внимания, что к лучшему. По правилам и рекомендациям врача – мне нельзя выходить из своей палаты одному, но эти четыре стены, окно и слишком белая простыня – давят на меня сильнее, чем факт того, что я не помню своей первой сигареты, если она, конечно же, была.

Лестница пустая, но вот, неожиданно навстречу мне выбегает молодая девушка в белом халате и большой папкой в руках. Я стараюсь делать вид, будто хожу по этой лестнице каждый день по несколько раз и уже знаю, по сколько ступенек в каком пролёте. И лифтом не пользуюсь абсолютно осознанно – пешком ходить полезнее. Она пробегает мимо меня, слишком суетливо для врача, который давно работает.

Второй этаж, старая входная дверь в коридор – деревянная, выкрашенная белой уже облупившейся краской, а на ней скотчем приклеена табличка «Без бахил не входить!». Спускаюсь дальше, уже более уверенно придерживаясь вида человека, который это делает каждый день.

Открыв дверь, я захожу в коридор, в котором есть выход. Выход не просто из коридора – из больницы. Здесь довольно чисто, новая плитка, свежевыкрашенные стены и толстый охранник, смотрящий в небольшую диагональ мобильного телефона. Я иду к выходу, стараясь идти одновременно и уверенно и тихо. Подойдя ближе – я обнаруживаю наушники в ушах охранника. Осмотревшись, Я понимаю, что он здесь один, а значит, мои шансы на то, чтобы проскользнуть к выходу и вдохнуть воздух, который не застаивается в плохо проветриваемой палате – довольно высоки.

Несколько шагов, смотрю на него – играет в телефон, всё его внимание сосредоточено на небольшой диагонали и происходящем на ней – всё, что за пределами экрана – не в его компетенции. Пока он не решил проверить обстановку – делаю ещё пару шагов и вот уже стою на крыльце. Мои ожидания не оправдались, воздух здесь точно такой же, как и возле открытого окна палаты, разве что, его здесь гораздо больше.

С ветром до меня доносится тонкий запах. Терпкий и немного горький . Я осматриваюсь, пытаясь понять – откуда это? Напротив крыльца клумбы с цветами – нет, цветы так не пахнут. Пусть я не помню даже их названий, но уверен, что они пахнут иначе. Дальше кусты, высотой по грудь, а рядом с ними девушка, сидящая на лавочке. У неё на ноге гипс, а рядом костыли. А ещё в губах сигарета и, кажется, именно эта маленькая белая тлеющая палочка, которая дымится в её губах – и есть источник этого запаха.

– Добрый день, у вас не найдётся сигаретки? – Спросил я, стараясь избегать столкновений глазами.

– Найдётся… Молодой человек, а вы здесь давно уже? Я раньше тут вас никогда не видела.

– Ну как сказать… Мне врач сказал, что я был три недели в коме, а проснулся вчера. Может быть, сегодня, я плохо ориентируюсь во времени, пока что… У меня амнезия, я только имя своё смог вспомнить.

– О-о-о… Наверное, страшно так однажды проснуться и ничего о себе не помнить и не знать… Вы сказали, что помните своё имя, как вас зовут? И можно перейти на ты?

– Можно. Меня Артём зовут. А тебя как?

– Меня Аня. Я тут уже довольно давно, сломала ногу, вот теперь на костылях хромаю покурить, когда есть возможность.

Её левая нога в гипсе ниже колена. Странное сочетание красивой внешности и физического увечья. Сначала в голове всплыла картинка, а потом уже и её имя – Венера Милосская. Это статуя прекрасной женщины, у которой нет рук. Я почему-то помню, что её создатель не смог найти гармонии рук, которая не испортила бы образа, но мне кажется, что он хотел изобразить сочетание красоты и уродства. Странно и то, что я помню бренды сигарет, я понимаю отличие больничной палаты от комнаты. Но вспомнить что-то личного характера – я не могу.

Я смотрю на Аню, на её коротко обстриженные волосы, это называется каре, если я не ошибаюсь, пухлые губы и овальные щёки, а ещё, маленький шрам на указательном пальце, который зажимает сигареты вместе со средним. У неё серые глаза, а ещё на месте память. Я завидую ей: она помнит свою первую сигарету, первый секс и школьные годы. Она может рассказать, как в шестом классе влюбилась в восьмиклассника, потому что тот был самый спортивный парень из старшеклассников, а ещё рассказать, что подумала, когда увидела его на дискотеке с другой девушкой. Я не могу рассказать ничего, я вообще не знаю, кто я такой и кем был. Людей делают поступки, какие были мои поступки – я не помню. Обратив внимание на гипс, я спрашиваю:

– Как ты ногу сломала?

– Переходила дорогу, и какой-то урод сбил меня, прямо на пешеходном переходе! И вместо того чтобы вызвать скорую помощь, выскочить из машины и извиниться, просто дал по газам и свалил.