Кристина

Маленький мальчик в красных шортах и того же цвета футболке с изображением Микки Мауса держит сладкую вату. Сзади него карусель и много родителей, наблюдающих за своими детьми, которые в этот момент катаются на лошадках, львах и черепахах, что вращаются по кругу. Сейчас это мои сверстники, возможно, кто-то из них работает в этой больнице онкологом или, быть может медсестрой или санитаром. У кого-то семья, кто-то смог открыть свой бизнес или успел сколоться. Возможно, они уже не все живы.

У ребёнка на фото светло русые волосы и невинная улыбка, которая радуется тому, что она есть. В какой-то момент я поймал себя на том, что мне стыдно за то, кто я сейчас, хотя я этого и не помню. С фотографии на меня смотрит невинный ребёнок, смотрит, прямо в своё будущее спустя двадцать, может быть, семнадцать лет и не подозревает, что его невинность и чистоту смоет, а за ней обнаружится что-то грязное и мерзкое. Липкое и неприятное покрывшее его память слоем слизи, не позволяя до неё добраться. Этот ребёнок пока не знает, что смотрит не просто в объектив фотоаппарата, а в будущее, которое не сделает его хорошим человеком. Я не знаю почему, но сейчас я почти уверен, что я не тот человек, про которого можно было бы сказать много хорошего. Возможно, это интуиция, а может быть, просто страх.

– Смотри Артём, а вот тут ты с папой… Он тебя тогда повёл на выставку экзотических животных. Ты там сначала сильно перепугался, а потом тебя за уши оттуда было не вытащить. – Мама жестом обратила моё внимание на вторую фотографию, которая располагалась на следующей странице альбома.

С фотографии на меня смотрит всё тот же мальчик. Сейчас он левой ладонью держит за руку отца, а на второй ладони, выставив её вперёд ближе к камере – сидит хамелеон. На момент фото он почти поменял цвет, оставался только хвост, который зелёной полосой сводил всю его маскировку на нет. На фоне много террариумов, в одном из них сидит питон, жёлтый и большой и, кажется, он тоже смотрит в камеру. Теперь я обращаю внимание на отца – он загорелый и у него короткая стрижка, чёрные густые волосы. Чёрный смокинг и красная рубашка без галстука. Он улыбается как человек, у которого всё прекрасно, потому что иначе и быть не может. Я завидую этому мальчику, он счастлив и совершенно не подозревает, что рано или поздно потеряет память.

Ещё около часа мама показывала мне мои фотографии, рассказывая историю каждой. Там были фото, где я учился в начальных классах, а потом с выпускного. Я стоял во втором ряду в синем пиджаке и джинсах, а ещё у меня уже тогда были длинные волосы, как и сейчас, но на фото они были собраны в хвост, аккуратно лежащий на моём плече. С некоторыми фотографиями были связаны забавные истории, в которые я влипал или напротив, был виновником их начала и слушая их в исполнении мамы я действительно смеялся, но в конце каждой истории мне становилось грустно – сам эту историю я не помнил.

Показав мне последнюю фотографию, где я отмечаю выпускной в кругу семьи с огромным тортом на столе – мама сказала, что меня скоро выписывают. Когда именно – не уточнила. Она ушла, сказав: готовься к поездке домой и не скучай, всё будет хорошо. Спокойной ночи, сынок.

3

Утро обозначил чай в пакетике и скромный завтрак в виде каши, которую, кажется, вчера я уже дегустировал. Чёрные стрелки на белом циферблате показали без пятнадцати восемь, подъём, по идее в семь. Закончив завтрак, я проявил инициативу отнести посуду в коридор, потому что так наверняка делают все пациенты, которые в состоянии самостоятельно передвигаться. Выйдя из палаты, я вижу тумбочку, а на ней точно такая же посуда, как и на моём подносе.

Артём! – Я оборачиваюсь и вижу врача, который быстрым шагом направляется ко мне. В руке вместо блокнота спортивная сумка. Он купил много блокнотов? Подойдя ко мне, он продолжает:

– Доброе утро. Как спалось?

– И вам того же… Спалось хорошо конечно, но мне бы ещё «поспалось» пару часиков. Тогда было бы, совсем хорошо.

– Ну, пару часиков не обещаю, потому-что через три часа за вами приедет ваша мать, и вы отправитесь домой. Ваша одежда была вся изорвана и испачкана кровью, когда вас сюда привезли, поэтому ваша мама ещё в шесть утра привезла вам что надеть.

– Уже сегодня я выписываюсь, серьёзно? Отлично! – Это была хорошая новость. Я сменю больничные стерильные тряпки на что-то, что не будет так отличать меня от других людей.

– Вы так радуетесь, будто вам тут очень плохо. – Он иронично улыбнулся, а потом добавил, – но дома всё-таки лучше, но не намного!

– Интересно же, где я и как живу.

– Мне всё равно в полной мере вас не понять. Я надеюсь, что, вернув память вы не потеряете её снова и, как бы это странно не звучало – я бы не хотел, чтобы у вас были поводы видеться со мной. – Он крепко жмёт мне руку и удаляется в сторону лестницы.