Критерий истины

А он еще мне про Отелло пел, – сказала Таня, – А что же сам Отелло не явился? Робеет?

Робеет.

Правильно робеет, – сказала Подзорова, – Это закономерный финал его порхания по кроватям. Допорхался. Отелло охотник до тела. А других за помощью к Тане подсылать – с его стороны это просто непорядочно.

Да ты бы просто зашла, для интересу, – предложил Леша, – Посмотрела бы на тело.

Чего мне смотреть? Не в зверинце.

Он покинул неприступную цитадель ни с чем. Оставалось совершить второе пришествие в свою комнату. В комнате был один Суворов. Оказывается, когда Полина Гринблат бродила вместе с юной Валей по общаге в поисках Вовки, она сообщила ей номер своей комнаты и разрешила обращаться за помощью без всякого стеснения. Вот Валя после Лешиного визита и побежала к Полине. Полина нашла для северодонецких пустую комнату. И Вовка эту ночь спал один.

Победа? Но женщины перебазировали только часть вещей, не еду. Значит, покой только снится, и степные кобылицы еще могут помять ковыль. И все же перевес сил был теперь не в их пользу. Вовка слинял и мог так затаиться, что и Полина бы не нашла. А Леша вернулся в комнату. В середине дня заглянула Валя. Теперь она встретила другой прием: где Вовка Леша не знает, и сам он занят, ему не до Вали. Спустя некоторое время она снова пришла, в этот раз с Полиной. И пока Полина метала громы и молнии, пророча, что Суворову не видеть четвертого курса, как своих ушей, Валя собирала чемоданы. Уезжают? Нет, сказала Полина, переносят все в комнату, в которую она их подселила. А Суворов так просто не отделается.

Полина приходила еще пару раз. Но тщетно. Вовка появился только к утру. Быстро привел себя в порядок и помчался в институт защищать практику. Через полчаса и Леша поехал в институт.

Владимиру Ивановичу Денисову льстило, что слава о нем идет как о преподавателе либеральном. Неудов на экзаменах он почти не ставил. Но практика – другое дело. Экзамен – это сухая застывшая теория, а практика – это, как сказал Маркс, критерий истины, это кипение жизни. К принятию отчета по практике Владимир Иванович подходил как к состязанию со студентами. Из кабинета жизни не увидишь. А он, увы, давно прирос к кабинету и последние несколько лет вынужден был о жизни заводов узнавать, читая отчеты о практике. Их он читал въедливо. И в неуклюжих студенческих опусах слышал далекий гул производства. Он искал, где автора можно будет по-отечески ткнуть физиономией в его творение. Естественно, находил и ободрялся, что есть еще порох в пороховницах, не деградировал он, как специалист, не только не отстает, а покуда, как ему кажется, опережает молодое поколение. И почти не было случая, чтобы Владимир Иванович пропустил отчет без замечаний. Небольших замечаний. Заставлял доработать какую-нибудь мелочь. И со второго захода отчет принимался.

В Чирчик третьекурсников направляли каждое лето. И каждое лето Владимир Иванович принимал отчет по Чирчику. В этот день он с утра уже завернул пару человек. Но студент Мендельсон и его жена удивили неординарностью подхода. Очень качественные фотографии. Польщенный Мендельсон признался, что фотографии ему прямо на заводе сделали, рассказал, как он чуть не пострадал, и добавил, что у него и пленка осталась.

Очень кстати, сказал Владимир Иванович, – Я так полагаю, что вам пленка уже не нужна, а институту понадобится. Можно изготовить хорошие учебные пособия. Вы пленку не выбрасывайте.

Выходя с кафедры, молодые супруги в коридоре встретили Лешу, который как раз шел на защиту.

Сдали, – улыбнулся Саша, и собрался пройти мимо, но Надя зацепилась.

А ты, дружок, вроде бы к Таньке наведывался? – Леша сделал невинно-удивленный вид. Ведь этого, считай, не знала ни одна живая душа. Никаких свидетельств, – Нас не проведешь, – Надя хитро улыбнулась, – Сережка тебя вычислил по фотографии как миленького.

Какой Сережка?

Танькин брат. Саша Татьяне несколько фотографий с Чирчика отдал. На одной ты был. А он тебя прямо перед дверью застал. Ты деру дал, герой, – она испытывающее посмотрела на Лешу, – Вот ты и прокололся. От нас не скроешься.

А я и не скрываюсь, – сказал Леша.

Я, честно говоря, судя по тому, как ты себя вел с Наташей, думала, ты как мамонт. тебя не прошибешь. А ты – кролик.

Какой я тебе кролик? Что еще меня должно прошибать, кроме водки?

Водка –не водка. Ты ничего такого не чувствуешь?

Что ты загадками изъясняешься? А что я, собственно, должен чувствовать?

Ну, томление в груди, ощущение полета.

Не чувствовал. Вот ты меня заводишь перед защитой. Сейчас я буду на кафедре иметь ощущение пролета.

И ощущение пролета, – он снова ощутил испытывающий Надин взгляд.

Ничего я не ощутил.

А почему тогда к Тане приходил?

Ага, вот в чем дело, понял Леша. Танин брат его заложил. И они сделали свои выводы насчет него. Может быть, и верные, но какие выводы дальше. У него такие, что все забыть. А у Тани? Зелье она напрасно пила? Хотя бы ради спортивного интереса узнать, подействовало или нет.

Ты же сама говорила, чтобы я ей помог с отчетом.