Кризис

Д: Я не уполномочен давать советы и не чувствую себя компетентным в этом деле. Но почему я не могу ответить, что Израиль предлагает отпустить эту армию в целости и сохранности, со всем личным оружием, но не может позволить, чтобы двести танков ушли вместе с этими людьми, чтобы они потом могли нанести нам ответный удар?

К: Соглашение касалось прекращения огня на ранее занимаемых позициях. Теперь они не согласятся потерять все это оборудование и отдать его вам.

Д: Они могут его взорвать.

К: Вы просите их уничтожить двести танков и вывести их армию. Они никогда этого не сделают, и Советы этого не примут. Почему бы вам не поблефовать в течение дня и не посмотреть, получится ли у вас это?

Д: Это именно то, что мы и пытались сделать.

К: Если это будет ваш официальный ответ, мы, конечно, передадим его. Это может быть в условиях отсутствия…

Д: Господин секретарь, если я попрошу свое правительство передать вам военные планы, которые мы смогли получить в отношении защиты этой армии, будет ли это иметь значение? Каков их оперативный план?

К: Сейчас я не думаю, что у них есть какие-то планы.

Д: Они у них есть, на сегодняшний день. У нас это есть на пленке.

К

: Это их способ вырваться из окружения.

Д: Если они хотят вырваться и вернуться домой, мы могли бы им помочь. Им не нужно убивать наших людей. Их план – перерезать нас и укрепиться танками и ракетами. В любом случае для нас это самоубийство.

К: Это так.

Д: Десять тысяч тонн грузов, которые им предоставили Советы. Сутки, и нам придется спешить к вам, как в прошлую пятницу вечером.

К: Я изложил Вам точку зрения президента на соглашение о прекращении огня.

Д: Это не мы заставляем вас противостоять Советскому Союзу. Своими действиями они привели к конфронтации.

К: Если бы Советский Союз поступил так с вами или Египтом после соглашения о прекращении огня, я бы призвал президента принять самые решительные меры.

Д: Мы бы не делали этого, если бы они не стали воевать против нас после прекращения огня. Вы говорите, что это несущественно. В записке Брежнева много ошибок, и вы это знаете, господин секретарь.

К: Я знаю только одно, что основная ситуация возникает из-за блокирования Третьей армии, и я думаю, что вы можете требовать, чтобы туда не поступало дополнительное военное снаряжение.

Д: Под чьим патронажем?

К

: Персонала ООН.

Д: В том числе и советский персонал?

К: Это одна из тем, которые можно поднять. Это будет разумно.

Д: Я, конечно, передам это премьер-министру и получу от нее ответ. Может, она захочет послать записку президенту. Она хотела, но я отговаривал ее от этого.

К: Она может послать записку президенту. Это не будет иметь ни малейшего значения. Я получу… Это самая мягкая возможная реакция аппарата. Если бы у всех…

Д: Я думаю, что то, что здесь поставлено на карту, настолько важно для нас, что я не могу приехать, – то, что я сказал Вам.

К: Не могли бы Вы позвонить мне в 8 часов утра.

Д: Если премьер-министр задаст еще несколько вопросов, могу ли я связаться с Вами?

К: Я отправляюсь домой.

Д: Я постараюсь Вам не звонить.

К

: Но, конечно, если это важно, Вы можете мне позвонить.

Мы не сообщали никакому другому правительству о временном ограничении для Израиля. Мы отправили послание Исмаилу, призывая к прямым военным переговорам между Египтом и Израилем относительно поставок для Третьей армии. Я проинформировал Добрынина, что мы сделали демарш, на который ожидаем ответ к вечеру следующего дня. Причина заключалась в том, чтобы избежать советских ультиматумов, используя установленные нами временные пределы.

ПОСОЛ ДОБРЫНИН – КИССИНДЖЕР

Пятница, 26 октября 1973 года

23:15

…

К: Вы видели сообщение по горячей линии, которое мы получили из Москвы?

Д: Нет, я не понял. Я, наверное, получу его через несколько минут.

К

: Речь идет о суэцкой ситуации.

Д: Я так и думал.

К: Одна из наших проблем в том, что мы получаем совершенно противоречивые отчеты с двух сторон и у нас почти нет средств, чтобы выяснить правду.

Д: Я думаю, что ваши люди и наши могли бы судить об этом лучше.

К: Да, я хотел Вам сказать, что мы отправим ответ через пару часов. Мы обсудим с израильтянами действительно срочно поднятые вопросы, и мы надеемся получить ответ к завтрашнему дню по нашему времени, но это действительно сложная проблема.

Д: Вы хотите, чтобы я сказал это Москве, или Вы воспользуетесь красным телефоном?

К: Красным телефоном?

Д: Горячей линией, так сказать.

К: Мы скажем что-нибудь по этому поводу, но мы хотели бы знать, не можете ли Вы передать это. Они получат от нас ответ сейчас, но я не могу дать Вам окончательный ответ, пока мы не переговорим с израильтянами.

Д: Когда-нибудь завтра днем. Хорошо. Спокойной ночи.

Президентское письмо, составленное в том же духе, было отправлено Брежневу в 2:30 ночи.