Кром. Книга первая

– Наверхах? – удивился Волод, – Ты хочешь сказать, что подземные бестии вышли на поверхность?

– Ага, вышли. Столько их наплодилось, что уж и не помещались внизу-то вот и поперли наверх. Чистильщики хоть и пытаются их сдерживать, но куда там!

– Но это невозможно! Подземные твари не могли так быстро адаптироваться…

– Ага. Наш Архитектор тоже все языком цокает – невозможно, невозможно! А как притащат к нему бабу обгрызенную или ремонтника гнилью попаленного так сразу…

– Что это? – перебил Кинчу Ичан, и показал на ближайшее здание, – Вон, кажется, камень от дома отвалился… бесшумно.

Кинча обернулся.

– Где?.. На повозку! Это жемок!

Выпавшая из серой стены метровая округлая глыба начала двигаться к фонтану, сразу же потеряв сходство с камнем.

– Интересно, это похоже какая-то разновидность тоннельного цыбика. – Волод был нисколько не испуган. Оглянулся на запрыгивающего на повозку Кинчу. – Он же медлительный.

– Бегите, дурни! – заорал Кинча выхватывая из-под облучка самострел. – Назад!!!

Одновременно с криком Кинчи жемок сделал бросок – он словно выплеснул сам себя, мгновенно раскатав вялую тушу в гибкую стремительную ленту. Лента, лишь чуть не долетев до Волода, ударила в край фонтана, выбив из мраморного парапета облачко блестящего крошева.

Волод метнулся к повозке, жемок снова стянулся в комок, переместившись своим ленточным броском почти к самому фонтану, и ударил еще раз – Волод почувствовал как земля уходит из-под ног, как его тащит, больно выкручивая и ломая руку, куда-то вверх и в сторону, по ногам словно ударила кувалда, потом он почувствовал, что падает.

– Зеленый ворох! – Волод увидел, что лежит на Ичане, выдернувшим его в последний момент из-под удара.

В левой руке следопыта прыгал тяжелый самострел. Болт сорвался с лучья и ушел прямо в тушу замершей перед новым прыжком твари. Стрела прошла через серую дряблую плоть навылет, как через ком грязевой жижи. Волод и Ичан рванулись вскочить…

– Лежите, бляхи!!! – притиснул сверху неузнаваемый голос.

Жемок развернулся, и в самый пик его полета-удара гибкую ленту с треском, словно натянутый холст, почти пополам рассек вращающийся зубатый диск из Кинчиного самострела. Лента раскатанной плоти рухнула плашмя, не завершив броска и не имея сил стянуться обратно. Гигантская лапша шириной в три ладони дернулась и закаменела, словно мгновенно высохнув по всей своей длине.

Минуты две Волод с Ичаном валялись на мостовой совершенно ошалевшие то ли от этого дикого нападения, то ли от черной ругавщины, которой покрывал их разъяренный Кинча.

– Далеко заполз. К воде. – Говорил чуть погодя погонщик, пиная останки жемока. – Видно дальше колодцы совсем пересохли. Надо запас взять поболее… Да не зевайте вы по сторонам!!!

Снова прикрикнул он на бестолковых пассажиров.

– Тут вам не Город, не Окраина тихая, не Степя благостная! От меня ни на шаг не отходите. А лучше вообще с повозки не слазьте! Бестолки городские…

Притихшие фактор и следопыт с Кинчей не спорили.

– Ладно, поехали, – закончил ворчать Кинча, – а то дождемся, что еще кто-нибудь из бестиков к воде притянется.

Когда начали трогаться, Волод заметил на боковой улице кривоватую человеческую фигурку.

– Кто это?

– Это? – Кинча прищурился, – А, это Джохи. Он везде ходит.

– Везде? Не боится?

– А кто ж его тронет? Он же Джохи.

Загадочный Джохи смешной кривенькой походкой притоптывая и припрыгивая, прошел через улицу. Остановился, у вылитых вязью чугунных перил домового портала, обернулся, стал смотреть на путников – из-под руки, пристально, что-то беззвучно пришептывая… но повозка уже скрылась за поворотом.

Кинча вырулил к базе чистильщиков на закате. Караульный завел повозку во внутренний двор огромного здания. Кинча отправился проследить за своими дражайшими тяглами. Волода с Ичаном проводили в трапезную. Через минуту туда же явился и Кинча с хмурым старшиной команды. Старшина был здоровенный. Он сел за стол прямо, не согнув спины, увесисто положил перед собой жесткие как железо ладони.

– Отправимся завтра утром. Пойдем по направлению к Центру. Пройдем сколько сможем. Дальше: захотите вернуться – вернетесь, нет – дело ваше.

Старшина говорил резко. Выделяя каждое слово. Глубокий шрам в углу рта двигался, словно, обрубая фразы. На обожженном до черноты лице горели светло-голубые, почти белесые глаза.

– Ешьте, отдыхайте. Путь будет трудным.

Когда старшина повернулся спиной, Волод увидел вышитую золотом букву F мертвого алфавита, обозначавшую стихию огня.