КроШа. Книга вторая

— Больше не тошнит? Может позвонить Орешко?

Бедная Ангелина Геннадьевна! Лера не знала, сколько ей платит Тимур, но если бы ее беспокоили по каждой ерунде днем и ночью, она бы не выдержала и, как бы не дорожила клиентом, указала бы на время и на свою занятость. И у Орешко они были не единственными!

— Тимур, вот кого точно не стоит беспокоить, так это Ангелину Геннадьевну, — девушка постаралась улыбнуться, хотя взгляд зацепился за обнаженные мужские плечи и отказывался от них отлипать.

Странные у нее гормоны. Очень странные. Разве такое может быть, чтобы тремя минутами назад тебя выворачивало наизнанку, скручивало внутренности, а когда буря успокоилась, ты не без зарождающегося возбуждения начинаешь смотреть на красивого мужчину, что с недавних пор числится твоим мужем и с тех же самых пор осторожничает в отношении секса с тобой? Вернее как — Сардынов не прикасался к Лере с того дня, как у нее начинался токсикоз.

Три недели.

И если бы ей кто три недели назад сказал, что она будет изводиться от недотраханности — да простят ее французский, но именно такой она себя и чувствовала — Лера бы улыбнулась, мысленно охарактеризовав сказавшего, как человека недалекого или абсолютно ее не знавшего. Она, что практически равнодушно относилась к сексу, и вдруг превратится в нимфоманку, что сквозь опущенные ресницы будет наблюдать, как переодевается в ее присутствии мужчина? Как играют его обнаженные ягодицы, когда он натягивает белье? Или как перекатываются сильные мускулы, не прикрытые ни рубашкой, ни футболкой? Она бы сказала — бред.

Сейчас реакции собственного тела пугали Леру. Это все гормоны. Гормоны и ничего более.

Ведь правда же?

Как сейчас.

Только ушла тошнота и исчезла горечь во рту, появились другие признаки. Грудь потяжелела, соски раздражались даже от нежного шелка сорочки. Между ног так же было дискомфортно. Непривычно. Словно чего-то не хватало. И думать о том, чего конкретно Валерии не хватало, было стыдно.

Да, именно стыдно.

Перед собой.

Потому что ситуация получалась карикатурной.

Она не должна была хотеть Сардынова.

Во-первых, она беременна. Во-вторых, он вроде бы как на время оставил ей в покое, и она должна была этому радоваться. Почему радоваться? Потому что между ними не было никаких чувств. Страсть возникает в результате привязанности, зародившейся симпатии. А не… по контракту.

Сколько Лера ни думала, не пыталась анализировать — ничего не получалось.

Она просто чувствовала.

Чувствовала, что ей необходимо его тепло по ночам и тихо бесилась, когда он, осторожничая, откатывался на другую половину кровати и засыпал.

Чувствовала потребность прильнуть к его плечу, а еще лучше устроиться на нем и уснуть. Сладко. Без накатывающей тошноты и подбирающихся кошмаров.

Чувствовала, что ей не хватает его властных требовательных поцелуев. Его жадного взгляда, направленного на ее груди или на плоть между ног.

Она видела — он по-прежнему ее желал. Да-да, черт возьми, Лера постоянно пялилась на его эрегированный член, который сложно было не заметить под хлопковыми домашними штанами. Слышала, как Сардынов раздраженно шипит сквозь зубы, устраиваясь спать на живот и задевая тем самым органом о матрас. Так почему у нее не спросить о самочувствии и хорошенько ее не оттрахать?

Лера злилась и признавала свою неправоту. О самочувствии он ее как раз и спрашивал. Постоянно. И о ее желаниях. И о ее предпочтениях. Почему ей просто не сказать ему — возьми меня. Так нет, язык прилипал к нёбу, в горле вставал ком, и чувствовала она себя при этом реально кисейной барышней из восемнадцатого века.

Вот и сейчас — так хотелось провести рукой по литым плечам. Скользнуть вниз по спине, играючи пройтись по позвонку и ноготком подцепить резинку штанов. Дать понять, что она готова. Что она хочет.

Но вместо этого Лера потянулась за яблоком и с приличной долей ярости сделала первый укус.

Кисловатый сок приятно отозвался на вкусовых рецепторах, не вызвав тошноты.

Тимур молча наблюдал за ней, и Лера кое-как доела несчастное яблоко. Раз попросила, будь любезна скушать.

— У меня к тебе есть разговор, — Тимур выждал, пока она проглотит последний кусь, и лишь тогда выдал. Правильно — иначе бы Лера подавилась.

В груди мгновенно что-то сжалось, и девушка интуитивно приготовилась к худшему.

Если Сардынов говорит, что у него к ней разговор — хорошего ждать не приходилось. «Барин» изволит чудить.

— Я тебя слушаю, — отозвалась девушка, облизнув пересохшие губы и не заметив, как жадный взгляд стальных глаз метнулся к ним. Поймал кончик розового языка и тотчас ретировался. Опасно.

— Мой знакомый продает дом. Небольшой по местным меркам. Расположен он смежно с моим участком по восточной стороне. Я хочу его купить.

Лера непонимающе продолжила смотреть на Тимура.

— Хорошее желание.

— Для твоей семьи, — его слова били не в бровь, а в глаз. Разили наповал. — Для Маргариты Николаевны и Геннадия. Свежий воздух им пойдет на пользу. Да и рядом будут с тобой и малышами, когда те родятся. Твоя задача состоит в том, чтобы уговорить их принять дом и переехать в него.