Кровь Драконов

Рейн взглянул на нее, его сердце разрывалось. Когда им только сказали, что Тинталья умерла, Малта закричала как сумасшедшая. Он поднял ее и унес прочь от всех, даже от Тилламон. Они сидели вместе с их обреченным ребенком, сидели, укачивали, оплакивали и причитали за закрытыми дверями. А потом на нее снизошло странное спокойствие. Он решил, что это должно быть то, как женщины справляются с натиском эмоций и боли, как если бы она была кораблем вошедшим в спокойные моря. Она казалась не умиротворенной, а опустошенной горем. Как будто она исчерпала это чувство, а другого, чтобы прийти ему на смену, не было. Она убаюкивала Фрона с нежностью даже в те долгие часы, когда его пронзительный плач почти сводил Рейна с ума. Казалось, она впитывала каждый звук, каждый запах, каждый взгляд на своего ребенка, как будто она была камнем, вбирающим в себя воспоминания.

Он боялся за нее, но это напугало его еще больше.

— Она умерла, Малта, — сказал он мягко. — Тинталья умерла. Драконы сказали нам.

— Драконы ошиблись! — Яростно настаивала она. — Прислушайся, Рейн! Дотянись до нее. Она летит, она летит сюда! Она страдает, ей очень больно, но она жива и летит сюда, — она потянулась к ребенку, взяла его из рук Рейна и внезапно замерла. — Есть шанс, один только шанс, что она спасет его. Я иду, чтобы встретить ее.

Рейн смотрел как она удаляется. Потом он обернулся посмотреть на остальных, собравшихся в другом конце зала. Они все еще были погружены в дискуссию. Никто из них не казался осведомленным о чем-то необычном. Но Малта казалась такой уверенной. Он замер и закрыл глаза. Он потянулся, открывшись, и попытался заглушить все свои мысли.

— Тинталья?

Ничего. Он ничего не почувствовал. Ничего кроме болезненного марева смерти. Это была его боль или боль дракона?

Он откинул эту мысль и, подхватив плащ, оставленный Малтой, поспешил вслед за женой и сыном. Вдалеке послышался рев дракна, другой в ответ, и еще. Вдруг раздался хор драконьих криков. Он вышел навстречу раннему вечеру, город, казалось, осветил себя ярче. Крики драконов слышались отовсюду. Малта казалась тонкой фигуркой, спешившей к центру Площади Драконов с младенцем на руках. Ветер развевал ее волосы. Он посмотрел наверх на драконов в алеющем вечернем небе, летавших как стая ворон, созванных карканьем одной из них.

Осталось немного.

Слишком больно.

Смотри. Смотри, там дымка на горизонте. Это огни Кельсингры, приветствующей твое возвращение домой. Больше ни о чем не думай, королева Тинталья. Оказавшись там, ты обретешь горячую воду, Элдерлингов, готовых ухаживать за тобой, Серебро. Они спускались в колодец, чтобы починить его, когда я последний раз был здесь.

Серебро. Это была та мысль, за которую она могла уцепиться. Серебро могло творить чудеса, окажись оно в руках опытного Элдерлинга. У нее были наследственные воспоминания дракона, получившего удар молнией. Он упал на землю, его крыло превратилось в сожженый остов из костей. Потребовался год, но он снова взлетел. Они вылечили его ожоги, распыляя на них Серебро. Мастер-Элдерлинг сделал ему новое крыло из Серебра — это были легкие тонкие панели, которые соединялись крохотными шестеренками. Это было не его собственное крыло, но он снова летал.

Просто лети. Я призову их, чтобы встретить тебя. Потом Кало издал предупреждающий крик, которого она раньше никогда не слышала. Она услышала, как его похватили вдалеке драконы, охотившиеся в полете, драконы, пробудившиеся от сытого сна, драконы, которые, находившиеся на земле в городе. Ей показалось, что она услышала эхо из далеких холмов, а потом поняла, что это не эхо. Драконы продолжали клич, собираясь вместе. Больше драконов, чем она видела за всю жизнь, собирались вместе, чтобы поприветствовать ее.

— Внизу! — проревел ей Кало. — Теперь видишь? Помнишь?

— Конечно, — если бы ей не было так больно, то его вопрос вызвал бы в ней раздражение. Она бывала здесь раньше даже в этой жизни. Она обнаружила, что это место мертво и покинуто и улетела в гневе. Теперь оно ожило огнями и приветственными звуками.

— Лети туда. Они помогут тебе. Я направляюсь на охоту.

Тинталья и так знала, что он голоден. Она удивилась, зачем он решил сообщить ей и без того очевидные вещи, но решила, что это связано с ежедневным общением с людьми. Они вечно говорили друг другу очевидное, как если бы им нужно было договориться о чем-то прежде чем действовать. Она увидела под собой открытую площадь. Двое Элдерлингов стояли по центру, указывая на нее. — Тинталья! Тинталья! — Они выкрикивали ее имя голосами, полными радости. Другие только еще выходили из дверей… из дверей бань. Да. Там были бани. Горячая вода. От этой мысли она почувствовала головокружение, а потом в следующий момент она уже просто больше не могла хлопать раненным крылом. Она падала, стараясь переместить вес тела на здоровую сторону и спускаться по спирали, чтобы приземлиться мягче. Потом она поняла, кто встречал ее. Облегчение затопило ее, ее мышцы обмякли.