Кровь и Плен

«Но порой я смотреть на него не могу…» – вспомнились мне слова светлой дэвы, сказанные по пути в Турис. Теперь я была уверена: мое волнение об отношениях Айвен с матерью не было беспочвенным. Слишком многое об этом говорило.

Подруга нервно оглянулась, когда впереди вытянулись тени. Она сглотнула, вдруг вытащила из-за ворота кристалл на кожаном шнурке и, поцеловав, убрала его обратно. Заметив мой взгляд, она смутилась.

– На удачу, – неловко пояснила она, помрачнев, ведь кулон на ее шее был ограничителем моего дара. В отличие от голубого кристалла Фредерика, этот был фиолетового оттенка. Слишком темный. Подарить ограничитель Айвен было сиюминутным решением, и в то время я отыскала только такой кристалл.

– Готово! – как раз вовремя сообщил Люций. Еще десять – двадцать секунд, и мы бы отбивались от полчища тварей. Которых уже можно было различить в пещере. Они неслись вперед единым потоком, напоминая волну, что настигает песчаный берег. Только в отличие от воды эти создания и не подумают отступать.

Совсем некстати вспомнились человеческие ребра, которые мы нашли на поверхности.

«Почему в подобные моменты не посещают воспоминания поприятней? Например, вкус гранатового вина, которое подавали в обители Сорель по праздникам», – думала я, отступая вслед за Айвен.

Мы оказались позади Люция, которому предстояло еще активировать печати. Мгновение, несколько небрежных касаний – и печати вспыхнули багровым, соревнуясь в яркости с глазами тварей позади.

Моран сорвался с места, вмиг догоняя нас. Мы почти достигли выхода из тоннеля, когда коридор сотряс взрыв. Волна ударила в наши спины, на мгновение дезориентируя. Больше всего не повезло Рафаилю – споткнувшись, теневой упал прямо на острый камень, порвав одежду и раскроив лодыжку.

Руньян поднялся, несмотря на боль. Люций бросился ему на помощь, закинув руку друга на плечо и потащив за собой, пока тоннель за нашими спинами продолжал разрушаться. Кровь, стекавшая по ноге Рафаиля, пропитала разорванную штанину.

Мы едва успели вновь ворваться в пещеру, прежде чем ход завалило. По стене, прямо от овального входа в тоннель, тревожно поползла трещина. Грохот все еще сотрясал подземелье. Казалось, вот-вот потолок обрушится нам на головы.

– Вы переборщили с печатями, – пробормотала я, и мой голос утонул в царившем шуме. Но я и сама знала: обрушения были слишком сильными для того количества магических знаков, что они использовали. Да и вспыхнули символы очень ярко. Настолько, что едва не слепили.

– Не совсем, – отозвался Люций, когда грохот стал затихать. – Здесь чересчур много энергии тьмы. Это она повлияла на колдовство.

Я обернулась, наблюдая за тем, как Люций аккуратно укладывает Рафаиля на каменный пол. Руньян хрипло и шумно дышал, не столько от боли, сколько от обстановки. Мы оказались в ловушке под землей – это настоящая мука для того, кто боится замкнутых пространств.

Прошло четверть часа с момента, когда самые отдаленные звуки обвала окончательно стихли. Мы все свалились прямо на пол, переводя дыхание. Случившееся в древнем зале со статуей, поспешный побег, а после спасение от тварей – все это вымотало нас в разы сильнее, чем ночное путешествие в Турис.

Слух ласкал звук воды. Река выходила на поверхность в пещере, а потом вновь исчезала в тесном сужающемся тоннеле, ускользающем вниз. Неизвестно было, уходил водный поток к поверхности, к какой-нибудь другой пещере или, наоборот, на много метров под землю.

Подземная река могла стать как выходом, так и нашей погибелью.

Из-за печатей, взорвавшихся мощнее, чем мы рассчитывали, мог разрушиться далеко не один тоннель подземелья. И это поистине чудо, что наш грот остался цел. Так или иначе, нам повезло.

Обводя взглядом пещеру, я отметила необычность сводов – серый камень местами выглядел идеально гладким, будто его отполировали, а кое-где на стенах виднелись углубления размером с кулак, которые попадались так часто, что отдаленно напоминали пчелиные соты.

Мы постоянно находили следы чужого присутствия. Когда-то эти пещеры использовались, как и те, что раскинулись под Академией Снов.

Люций помог Рафаилю промыть рану в воде. Кожа оказалась разодрана, а ранение – весьма глубоким.

– Я могу зашить, – предложила Айвен, пошарив по складкам одежды и достав маленькую склянку. В таких хранили нити в специальном растворе, не дающем ране загноиться. Жидкостью обрабатываешь порез, а нитями стягиваешь края.

– Я тоже могу, не беспокойся, – заверил его Люций, аккуратно ощупывая края раны.

– Нет уж. Пусть лучше она это сделает, – воспротивился Рафаиль. – Ты заштопаешь меня так, что потом нити не распутаешь. Я слишком хорошо помню, как ты пришивал ногу игрушки Разии.

– Как хочешь, – примирительно поднял руки Моран, уступая место мне и Айвен и добавляя: – Я вроде хорошо тогда все пришил.

– Ага. К голове, – отозвался Рафаиль, который на мгновение напрягся, когда моя рука коснулась его ладони.