Кровь и Плен

– Ты сильная, Сара… Мало в ком чувствуется такой внутренний стержень, – вдруг произнес он с легкой улыбкой. – От этого я ощущаю себя еще паршивее. Я никого не терял, поэтому не в силах в полной мере понять, что ты чувствуешь.

– Пусть так и будет. Надеюсь, твоя семья всегда останется с тобой, – сказала я, не желая продолжать этот разговор.

Я не хотела думать о прошлом. Вообще старалась вспоминать об этом как можно меньше. Но Моран умело вытаскивал мои тайны на поверхность. Или, может, мне хотелось с кем-то поделиться, выговориться тому, кому и правда будет интересно?

Люций повернулся ко мне, склонив голову набок.

– Я как-нибудь познакомлю тебя со своей сестрой. Она та еще болтушка. – Его глаза светились теплом.

– Да? Я удивлена. В кого же она пошла?

– Сара, ты ведь пошутила? А то я по голосу не понял. Можешь еще? Мне надо запомнить этот момент. – Он придвинулся ближе и толкнул меня плечом: – Ну же, давай.

Я промолчала, отодвигаясь. Повторять я не собиралась. Да и див вновь подтрунивал надо мной. Только его насмешки больше не выводили из себя так быстро, как раньше.

– Где ты жила до того, как тебя взял на попечение орден Сорель?

Вопрос застал врасплох.

– Почему ты спрашиваешь? – спросила я, унимая возникшее напряжение.

– Да так. Знаешь… – шепотом отозвался он, разглядывая потолок пещеры. – В детстве у меня были длинные волосы. А лицо – миловидное настолько, что меня путали с девчонкой.

Я вновь оглянулась на него – Моран смотрел перед собой, рассеянно улыбаясь. А я изучала его профиль. Тонкие черты лица, светлая кожа, белые брови, ресницы и волосы, что будто светились в этой полутьме, узкий подбородок. Но в то же время выделялись точеные мужские скулы, крупный для девушки нос и слегка асимметричный изгиб губ.

– Насколько длинными…

– …были волосы? – закончил он за меня. Я кивнула.

Взгляд Люция прошелся по моей голове.

– Длиннее твоих, – хитро сообщил он. – Они достигали поясницы.

Сложно было представить маленького Люция с такой шевелюрой.

– Нет. Не понимаю, как можно спутать, – покачала я головой, отводя взор. Много ли я видела маленьких детей? Пока жила в деревне с отцом, я всех знала с рождения, не приходилось и задумываться об их поле. Хотя теперь, когда я вспоминала жизнь в Предфоре, то понимала, что порою девчонку можно было спутать с мальчишкой, но наоборот – никогда.

Я задумалась, неожиданно на ум пришла одна из субботних ярмарок. Тот день навсегда остался в моей памяти. От нахлынувших мыслей меня отвлек тихий, но звонкий смех Люция.

– Да, я тоже так думаю. Совсем не понимаю, как меня можно спутать. – Люций склонил голову. – Меня обижало, когда меня дразнили девчонкой. Рафаиль даже в детстве был крупным ребенком. Блез выглядел мужественнее, а Коэн не носил такую шевелюру.

– Поэтому ты ее остриг? – спросила, смотря на короткие пряди. За минувшие месяцы они немного отросли, и див стал стягивать волосы в хвостик на затылке.

– Нет, не поэтому… – протянул Моран. – Послушал кое-кого. Только теперь понимаю, что она сказала это из досады, потому что была расстроена… Но что возьмешь с маленького ребенка?

«Она?» – мысленно повторила я за ним, а слово будто эхом разлетелось в голове.

– Ох и попало же мне от матери. Еще долго сидеть не мог. Она была зла. Ты не знала? – повернулся он ко мне. – В моей семье есть особенность. Наши волосы способны хранить в себе тьму. Поэтому мой отец может воссоздавать даже животных покрупнее. Но только… тс-с… – Моран приложил палец к губам. – Об этом никому.

Послышался шорох, Айвен заворочалась и открыла глаза. Девушка сидела у противоположной стены, около Рафаиля. Если нам и приходилось ночевать вместе, наученная горьким опытом, она всегда старалась лечь подальше от меня.

Ларак растерянно осмотрела пещеру. Видимо, ей потребовалось время, чтобы все вспомнить и понять, где именно она находится.

Следом очнулся и Руньян. Настала пора решить, что делать дальше. Посовещавшись, мы решили тщательно изучить стены зала. Но после осмотра нас ожидало разочарование – мы не обнаружили ни тайного хода, ни чего-то иного, достойного внимания. Древние печати на стенах тоже отсутствовали.

Вскоре вокруг воцарилась гробовая тишина. Мне и Рафаилю вновь потребовался отдых. Руньяну стало хуже – стены давили, див чувствовал себя будто в клетке. Поэтому мне пришлось снова усмирять его эмоции.

– Все же хороший дар у эмпатов, – произнес он, наблюдая за моими руками, сжимающими его ладонь.

– Любой дар полезен, – сказала я, поглядывая на его раны.

В противовес моральному состоянию дива, нога постепенно заживала, пропала припухлость. Рана бы зарубцевалась еще быстрее, если бы не яд в крови теневого даэва, попавший через укусы тварей.

Я отняла руку от его запястья. Эффект сохранится на три-четыре часа, потом следовало вновь все повторить.