Кровь изгнанника

Бурз-аль-дун раскинулся по обоим берегам реки Лоронг. На западном берегу теснились здания из серого камня и дерева – высокие, выше обычных, но в остальном мало чем отличающиеся от построек в Незатопимой Гавани. А вот на восточном берегу стояло нечто невиданное. Прочные особняки из красного, белого и желтоватого мрамора сверкали в солнечных лучах, из бесчисленных жестяных труб валил дым. Огромные башни оплетала сеть медных трубок и лесов с шестеренками, которые поднимали вверх и вниз передвижные деревянные помосты.

– А зачем все это? – спросила Вира, указывая на леса.

– Из-за этого Бурз-аль-дун и прозвали Часами, – сказал Боргон. – Это для богачей-сволочей, которые живут в этих башнях, – еда, питье, в общем, все, чего их подлые душонки пожелают. Так что этим гадам даже задницу с дивана отрывать незачем. А по медным трубкам идет вода. Такое вот устройство.

До Виры доходили слухи, что в Бурз-аль-дуне живут с небывалой роскошью, но она представляла себе толпы слуг и изящно обставленные покои, а не город, в котором все делалось с помощью механических устройств и металла.

Вдали показалось здание с огромным куполом, настолько больше всех остальных домов, что наверняка это был императорский дворец. Из купола наполовину высовывалось громадное зубчатое колесо, широкое, как улица. Оно медленно, размеренно вращалось.

– Что это? – спросила Вира. Она никогда не видела ничего подобного.

– Это центровая шестерня. Она питает энергией весь город, дает свет, тепло, воду и управляет пропускными пунктами. – Боргон почесал ухо, изъеденное коростой. – Всю ночь шумит.

Вира хотела подробнее расспросить его о центровой шестерне, но умолкла при виде невероятно длинного моста, перекинутого через реку и соединявшего две части города.

Мост был двухуровневый. По нижнему уровню, темному и грязному, двигались пешеходы, а по верхнему, открытому, катили кареты и несли паланкины. Богатые на виду, бедняки в тени. Все как обычно.

Но самым удивительным была статуя посреди моста. Этернита.

Высотой в сотню локтей, вся из стали, нагая богиня с распущенными волосами вздымала руки к небу. Когда лодка приблизилась к мосту, Вира заметила, что пряди волос богини сделаны из винтиков, болтов, шестеренок и сверл.

Боргон сжал в кулаке медные часы, висевшие у него на шее, но ничего не сказал.

Лодка проплыла под мостом. По обоим берегам тянулись пристани и причалы. Над водой летали стаи чаек, слышались неразборчивые крики матросов и портовых рабочих. На причалах было людно, но царил порядок.

Вира принюхалась и удивленно наморщила лоб.

Во всех портах Терры воняло так, будто все сооружения были построены из дерьма. А здесь повсюду веяло сосновым запахом жженого драконьего масла. В Бурз-аль-дуне смрад тысяч бедняков не просто заглушили, а заменили ароматом самого дорогого вещества на свете.

За мостом река расширялась. В гавани среди рыбацких лодок и барж стояли огромные торговые галеи, готовые к отплытию в Море Душ.

– И куда нам сейчас? – спросила Вира Боргона. – В один из протоков? – Она указала на западный берег, где темнели длинные доки.

– Нет, нам к богатеям. У них все огорожено и перекрыто, вот как там. – Боргон указал на высокий док с железной крышей, похожий на складское помещение. – Валлен требует, чтобы все происходило без свидетелей. Сюда не подберешься, если у тебя нет нужного пропуска.

– Эти пропуска действуют и для прохода по городу? – спросила Вира.

– Да, как и везде в Баларии. Без пропуска здесь никак. Пропуск определяет, где тебе жить, чем заниматься, можно ли покидать пределы города. – Боргон почесал спутанную бороденку. – Золотаря из трущоб не выпустят дальше нескольких улиц от дома, потому что кругом пропускные пункты. – Он указал на западный берег, где между двух обшарпанных каменных домов виднелись высокие железные ворота.

– То есть свободы нет ни у кого.

Боргон пожал плечами:

– А это как посмотреть. Золотарь, конечно, чистит клоаку, но здесь она благоуханная, а не зловонная, как по всей Терре. И чумы в городе вот уже несколько десятков лет не было. Во всем мире свирепствуют болезни, голод и бешеные обезьяны, а в Бурз-аль-дуне никто не голодает. Многие считают, что это лучше, чем хваленая свобода. – Боргон сплюнул за борт. – Но все равно всякий раз, как захожу сюда в порт, в заднице свербит. Неестественно все это.

Он прошаркал к себе в каюту.

Вира думала, что слухи о Бурз-аль-дуне преувеличены, но ошиблась. Новшества этого баларского города были настоящими чудесами.

Вира направилась на корму. Лиофа заметил приближение вдовы и преградил ей дорогу.

– К калеке идешь? – с улыбкой спросил он, тряхнув заплетенной в косички шевелюрой.

Вира ждала, пока он освободит ей путь. Лиофа не двинулся с места.

– Вергун такое уже делал, – продолжил он. – Изувечил человека и оставил его в живых, чтобы подольше помучить. А еще одному обрубил все пальцы, засолил их и отправил придурка ловить марлина. Представляешь?

Вира молчала.

– В общем, бедолага вернулся ни с чем, а Вергун скормил ему засоленные пальцы и заставил рассказать, каковы они на вкус. Хотя, по-моему, это было уже чересчур.