Кровь изгнанника

– Значит, о тебе не только небылицы рассказывают, – улыбнулась Вира.

Бершад пожал плечами:

– Я это к тому, что дикий зверь, в отличие от человека, никогда не сделает подлости. И тому, кто это понимает, не приходится гадать о намерениях зверей.

Вира долго смотрела на Бершада, а потом спросила:

– Кстати, как ты сообразил, что на Аргель нападет дракон?

– Увидел, как он слетает с горы.

– Может, оно и так, но ты снес полголовы сержанту гораздо раньше, чем появился дракон. Откуда ты знал, что он появится?

Помедлив, Бершад произнес:

– А ты глазастая, все примечаешь.

– Это не ответ, – сказала Вира.

Предчувствовать появление драконов Бершад начал на пятый год изгнания, после того как несколько раз был тяжело ранен и лечил раны драконьим мхом. Теперь при приближении дракона у него ныли все кости. Бершад догадывался, что этому есть какая-то причина, но не знал, какая именно. Объяснять все это Вире ему не хотелось, поэтому он сказал ей полуправду:

– Я с ранней юности привык к драконам, еще до того, как меня заклеймили. В Дайновой пуще курносых дуболомов больше, чем бездомных котов в Незатопимой Гавани. Перед появлением дракона все вокруг замирает. Словно бы цепенеет. – Он пожал плечами. – Как только научишься это замечать, ни один дракон не застанет тебя врасплох. Вот и все.

– Не верю.

– Ну, как хочешь.

Вира прищурилась:

– На твоем месте многие похвалялись бы тем, что убили красноголова. Ты спас жизнь сотням людей. И ни капельки этим не гордишься. Почему?

– Аргельцы выставили труп дракона напоказ, на городской стене. Если бы такое сотворили с твоим любимым, как бы ты поступила?

– У меня нет любимого.

– А ты представь, что есть.

Вира задумалась.

– Ну, поубивала бы всех.

– Вот и я тоже. А нам пришлось убить дракониху. По необходимости.

Вира вгляделась в лицо Бершада:

– Гм, такого я от тебя не ожидала.

– А чего ты вообще ожидала?

– Грубияна и пьяницу, который только и умеет, что тыкать копьем. Ну или елдаком.

– Ты погоди судить, вот как познакомимся поближе, еще не то увидишь.

Вира фыркнула и отвернулась к костру, но Бершад успел заметить, как ее губы сложились в улыбку.

Лорнарский Рубеж был стеной смерти. Каждые полсотни шагов виднелись груды сосновых ветвей, на которых лежали искореженные человеческие скелеты с выбеленными костями и черепами, выкрашенными в красный цвет. Рядом валялись связки ржавых мечей, обмотанные полусгнившей пеньковой бечевой.

На соснах сидели огромные черные птицы с белыми кончиками крыльев и тяжелыми загнутыми клювами. Птицы перекликались короткими печальными криками.

– Чьи это кости? – спросила Вира.

– Галамарских солдат, которые забрели за Рубеж.

– Я мечтал увидеть это своими глазами. – Йонмар дрожащей рукой коснулся горки костей. – В детстве старшие братья запугивали меня рассказами о стене скелетов, говорили, что здесь в горах до сих пор бродят духи погибших, которые превратились в демонов.

– Тут не демонов бояться надо, – хмыкнул Бершад.

– На всякий случай я слеплю божка. На удачу. – Йонмар потянулся к тотемному кошелю.

– Только попробуй! Я тебе его в глотку запихну, – пригрозил Бершад. – Собери оружие – и вперед.

Огромные птицы, как стражи, следовали за путниками, перелетая с одной сосны на другую. Под их весом трещали и клонились ветви. Горный склон порос бумажными березами, галамарскими ясенями и белыми дубами. Там и сям виднелись громадные замшелые валуны в пятнах лишайников. Бершад обходил их стороной.

– А зачем их обходить? – спросил Фельгор, тяжело дыша, после того как путникам пришлось минут двадцать пробираться по крутому откосу через заросли колючего кустарника.

– Затем, что любой валун может оказаться затаившимся каменным чешуйником, который только и ждет, когда добыча подойдет к нему поближе, – ответил Бершад, хотя и знал, что близость дракона отзовется у него ломотой в костях, но понапрасну рисковать не хотелось. Каменные чешуйники – те еще сволочи.

Фельгор ойкнул и при виде каждого валуна стал прятаться за спину Роуэна.

Повсюду были заметны признаки весны – из-под земли пробивались первые горные цветы, на ветвях набухли зеленые почки. Бершад погрузился в размышления о грядущем Великом перелете – через несколько недель драконы устремятся в Зыбучую падь. Времени оставалось совсем немного.

Чем выше в гору поднимались путники, тем у́же становилась тропа, испещренная следами оленей и лис. В лесу было очень тихо. Бершад шел впереди, а Вира прикрывала тыл. Правой рукой она сжимала кинжал, а левой – пращу, готовая отразить любое нападение сзади. Роуэн, Фельгор и Йонмар шли посередине. Йонмар цеплялся за меч так, что любому было ясно – ему никогда не приходилось отбиваться от врагов. Бершад не знал, злиться на молодого барона или завидовать ему. Сам Бершад так сжился с насилием, что не мог даже представить мирной жизни.