Кровь как лимонад

Перегоны с мелькающими красными огоньками напомнили вчерашний вечер, когда он в темноте, освещаемой только горящим вдалеке цехом, спотыкаясь о рельсы и проваливаясь в лужи, выбирался с территории мачтопропиточного завода. Ключи от «мицубиси» Жека так и не нашел, пришлось идти пешком. От воды задувал холодный промозглый ветер, но пять пачек денег, рассованные по оттянутым карманам, грели душу. Как будто Жека был всеми забытой поп-звездой, ехавшей на такси с очередной «Дискотеки 90-х», уставший, но с заработанным гонораром. Услышав шум двигателя, он обернулся и увидел за спиной приближающиеся фары. Жека поспешил убраться с дороги (или, наоборот, выбрался на дорогу — при такой видимости не разберешь), спрятался за какую-то груду металла, попутно распоров джинсы и поцарапав ногу о торчащую проволоку. Автомобиль (Жеке показалось, что это был «ягуар») медленно проплыл метрах в десяти от него. В салоне сидели тот болгарский югослав и Беспилотник, третья Стальная Симпатия. Жека пошел за ними следом, и через сорок минут без особых потерь добрался до разбитой бетонки, по которой они приехали сюда с Гази. По ней он шел еще час или около того, в отупении ни о чем не думая. Гул машин, проносящихся по шоссе, постепенно приближался. Жека остановил донельзя изношенную «Волгу» с хмурым, тоже порядком изношенным водителем, в приоткрытое окно назвал сумму и место — Ленинский проспект. Водитель кивнул и распахнул перед ним дверь. Гнал он как умалишенный, словно желая содрать с пассажира дополнительную мзду за более медленную, но безопасную езду. Эта гонка, заставлявшая Жеку вжиматься в старое кресло и инстинктивно жать на отсутствующую под его ногами педаль тормоза, отвлекла от мыслей о событиях вечера. Вдобавок у печки в «Волге» был сломан реостат, и Жекино лицо обдувало прямо-таки драконье дыхание.

Когда он вдруг ловил обрывочные мысли, мелькавшие в голове, ему начинало казаться, что он прождал Марка у «мицубиси» достаточно. Достаточно, чтобы понять, что тот погиб, не выбравшись из огненного вихря. Подойти ближе к пылающему зданию Жека тогда не решился. Жар от сгорающей синтетики и красителей чувствовался даже там, где он стоял, а ближе к цеху закипали грязевые лужи. Да и что он бы там увидел?

А смерть Гази и Аббаса освобождала его от каких-либо возможных проблем с работодателем при увольнении «по собственному желанию». Работать было не на кого. Да и зачем, когда он нашел бесхозные деньги, сложенные в черную шапку-«террористку»?

Шагая молчаливыми дворами к своему дому, Жека пожалел, что уже, наверное, поздно звонить Насте, и ограничился тем, что можно сделать с… А сколько там, кстати, денег? Прямо в коридоре, не успев стянуть с ног подубитые ночными лужами «гриндерсы», он прикинул — два с половиной миллиона рублей, не облагаемых налогами. Деньги всей своей тяжестью навалились на него, и Жека завалился на тахту, не сняв испачканной и порванной одежды. Сейчас он полежит пять минут, потом встанет и примет душ, сготовит что-нибудь то ли на ужин, то ли на завтрак, включит…

Проснулся он ближе к обеду и еще долго валялся, глядя в потолок. События вчерашнего дня казались ярким сном, но пачки денег на полу возле постели говорили об обратном. Свежие, будто только что отпечатанные купюры, словно у них еще не было грязного прошлого и плохой кармы. Интересно, кто-нибудь будет их искать? А вдруг это фальшивки? Он стал разглядывать на свет вытащенную из середины пачки пятитысячную, потом спрятал ее в карман и спустился на улицу. Державшие круглосуточный универсам через проспект армяне хотя бы не вызовут копов, если купюра окажется поддельной. Выйдя из магазина с пакетом, в котором лежали пачка чая, упаковка «чаппи» для Галстука и две свердловских слойки, Жека набрал Настю. Та не сразу взяла трубку, была хмурой и чем-то озабоченной. Жека подумал, что она как-то вдруг изменилась после их визита к «Копам» и встречи со своим бывшим. По телефону девушка ничего не рассказывала, но согласилась встретиться вечером в центре.

Собственно, вечер уже наступил, пасмурный и продавленный, как старый диван. Но только не для выспавшегося и внезапно разбогатевшего Жеки.

Когда он во дворе угощал кормом спаниеля, ему позвонил Матроскин.

— Слышал, какую мы бучу заварили? — спросил он вместо приветствия. — Священника того сана лишили. Работать пойдет. Или отшельником в пещере жить будет. Типа, я монах — идите нах…

— Аминь…