Кровь на лепестке

– Мистер, я благодарна вам за известие, хоть оно стало для меня очередным концом света, но теперь я хочу побыть одна. Не привлекайте лишнего внимания своим чересчур долгим пребыванием в моей камере. Можете идти, – Броюс, поклонившись, направился к выходу, удивляясь, как даже после такой страшной новости эта женщина осталась волевой и гордой. Правда люди говорили, что она напоминает бесчувственную, фарфоровую куклу, у которой вместо сердца – кусок железа. Но мужчина просто не знал, что есть такая боль, после которой ничего в душе не остается. Ты просто не боишься, ибо самое худшее произошло, ты привык к постоянным страданиям. Бывает, сердце разлетается на тысячи осколков, и наносить удары больше нечему.

Глава 2

Англия, Виндзор, 13 февраля 1344 года.

Джоанна, плавно расчесывая старым, серебряным гребнем свои каштановые, с легким, золотистым оттенком, волосы, улыбнулась, подумав о своей матери, наконец отбывшей наказание в дальнем монастыре. Ее, Маргарет Вудсток, обвинили не только в помощи изменнику Короны – графу Эдмунду, но также и в греховной, прелюбодейской связи с Мортимером, которого 1330 года приговорили к смертной казни. Безусловно, девушка была благодарна своему августейшему кузену за освобождение из Солсбери, но не могла простить ужасно-долгой ссылки мамы, что длилась целых тринадцать лет! Ее, Джоанну Плантагенет, воспитывал недавно умерший Уильям Монтегю, 1-й граф Солсбери [10] и супруга Кэтрин Грандисон. Опекун Джоанны, получив страшные травмы на турнире, испустил дух 30 января. А его супруга, убитая горем, решила уединиться в дальней обители. Безусловно, девушка горевала о мужчине, благодаря которому стала образованной, воспитанной леди, такой, какой обязана быть кузина короля. Но с судьбой не поспоришь, и англичанка благодарила Всевышнего, что Он своей волей приказал Эдуарду, наконец, выпустить из обители невиноватую женщину.

С наслаждением прикрыв глаза, девушка позволила служанке Люсинде снять с себя всю одежду и опустилась в мраморную лохань, наполненную теплой, приятной водой. Эта зима выдалась очень холодной и ветреной, крестьяне сотнями умирали от голода и холода, и порой Джоанна вздрагивала при мысли, что пока она нежиться у камина, кто-то испускает дух на ледяном снегу. Но прелестная красавица быстро гнала от себя эти мысли, понимая, что она – миледи, и обязана жить в роскоши. Чересчур мягкие сердца опекунов сделали из хрупкой, неуверенной девочки настоящую гордую, самовлюбленную девицу, привыкшую получать все желанное в самые короткие сроки. Мисс Кэтрин делала все возможное, чтобы малышка не тосковала о матери. Не получив разрешение короля, женщина раз в несколько месяцев отвозила воспитанницу в монастырь, где ту приветливо встречала немного грустная, но всегда уверенная и высокомерная Маргарет Уэйк. Да, тринадцать лет слишком большой срок, и даже самая искренняя любовь может увянуть, но Джоанна никогда не забывала мать, которая ради детей терпела постоянные лишения и боль.

Увы, хуже дела обстояли с Джоном, рожденным в холодной, суровой темнице. Хилый и болезненный, четырнадцатилетний юноша очень сильно отличался от своих сверстников. Езда на лошади являлась для него целой проблемой из-за проблем с костями, а стрельба из лука и арбалета была невозможной через ужасную близорукость. Всегда находившейся на попечении старшей сестры, мальчик не думал, что когда-то останется один, без посторонней помощи. И такое время настало. Король желал отослать хрупкого кузена в Солсбери, в обитель-школу для юношей, где их обучали и готовили в монахи. Пост настоятеля и главного учителя занимал всеми уважаемый епископ Севастиан Морэй. Ходило много слухов и даже легенд об этом старике, кто боялся его, называя самим демоном, кто боготворил, как великого святого. По словам одного торговца, Севастиан по ночам призывал к себе дьявола, живущего далеко в небе, на звездах, и говорил с ним об астрономии, за каждый совет, отдавая каплю крови. Никто не знал почему, но епископ очень любил изучать разные созвездия, дружил со многими астрологами, но всем эта дружба казалась грязной и кровавой.

Пытаясь прогнать от себя страх за будущее брата, Джоанна завела беседу с горничной, тщательно втиравшей в ее юное, цветущее тело ароматические масла:

– Люсинда, что произошло? Ты целый день молчишь, не улыбаешься. Это так тебя расстроило возвращение моей матушки?

– Нет, миледи, как можно? Я уважаю и люблю мадам Вудсток. У обыкновенной служанки не может быть неприязни к людям, давшим ей кров над головой, пищу и воду, – уловив в дрогнувшем голосе девушки предательские, нервные нотки, леди Плантагенет, придержав ее за запястье, приказала опуститься на корточки перед лоханью. Внимательно посмотрев в ясные, небесно-голубые глаза камеристки, Джоанна аккуратно, но настойчиво спросила:

– Тогда в чем дело?

– Миледи, я…

– Говори. Ты же знаешь, я люблю тебя, как сестру. Между нами не должно быть секретов, – мягко пролепетала англичанка, наблюдая, как Люсинда, опустив очи, стала почти беззвучно шептать: