Кровь на лепестке

– Я не имею права даже так думать, не то, чтобы об этом говорить, но вы…, вы настояли. Поймите, это лишь слухи, и, дай Господь, дабы они остались ложью. Но сегодня в многочисленных лавках, площадях, просто на улице, я слышала разговоры о…неверности королевы. Будто ночью, в тайном саду, она встречается с каким-то таинственным рыцарем, у которого на левом запястье завязана алая, шелковая нить. Говорят, несколько слуг даже видели их…

– Замолчи! – резко вскликнула Джоанна, и, выбравшись из ванной, набросила на плечи теплый, меховой халат: – Как ты смеешь даже думать, что эти грязные сплетни – правда? Ее величество подарила нашему монарху девять славных детишек [11]

, половина из которых – принцы! Пусть языки отсохнут у тех, кто смеет клеветать на супругу помазанного короля! Эта ложь, других вариантов я даже не допускаю. И знай, – леди почти вплотную подошла к испуганной служанке, и, положив ей руку на плечо, тихо прошипела на ухо: – Если кто-то услышит от тебя подобные слова, ты пожалеешь, что родилась. А теперь иди, и в ближайшие часы не смей попадаться мне на глаза, – Люсинда, присев в реверансе, поспешно покинула покои, а Джоанна еще долго смотрела ей в след, внезапно поняв, что дрожит от холода. Протянув похолодевшие ладони к камину, девушка опустилась на низкий табурет, закусив губы. Если Филиппа и правда изменяет Эдуарду… Девушка понимала, что такое вполне может быть, сердце женщины полно тайн и обманов, и даже самая верная когда-нибудь решиться запорхнуть в постель к другому, но мать девяти детей – никогда!..

Завязав волосы в пучок и скрыв их под меховым капором, англичанка набросила на скромное, темно-лиловое блио роскошный, бархатный плащ с золотыми бляшками, и поспешила в огромный, квадратный двор, где с минуты на минуту должна появиться карета баронессы Уэйк. Главная площадь замка уже была набита любопытными, и даже сам король пожелал встретить тетю. С трудом пробившись к монарху, леди Плантагенет склонилась в реверансе: – Милорд, вы тоже пришли… Это большая честь для нас.

– Оставь глупые приветствия, сестренка, – весело хохотнул Эдуард, заключив кузину в крепкие объятия. Они не виделись больше месяца, Джоанна, проживая в родовом поместье, редко жаловала к королю, и, в какой-то степени, была этому рада. Постоянные вопросы и шутки насчет ее замужества допекали девушку, и даже сам монарх присоединился к рядам недовольных горожан. Разумеется, король имел полное право сам решать судьбы своих подданных, но юной кузине, к которой питал нежную любовь, позволил самой выбрать достойного жениха, что считалось сверх неприличным.

В нескольких шагах от Эдуарда, окруженная своими верными фрейлинами, стояла сама королева, покрасневшая от пронзительного холода. Сделав несколько шагов навстречу, склонившейся в реверансе, Джоанне, Филиппа приветливо улыбнулась:

– Доброе утро, девочка моя.

– Приветствую, ваше величество. Вы прекрасно выглядите, этот румянец нисколько не портит вас, – льстиво заметила Джоанна, наблюдая, как в глазах королевы блеснул подозрительный огонек. Супруга монарха, привыкшая к сухости и холодности со стороны леди Плантагенет, невольно удивилась, поймав на себе ее восторженный, но какой-то двойственный взгляд.

Неловкую паузу между женщинами развеял громкий возглас глашатая: «Внимание! Леди Маргарет Вудсток, баронесса Уэйк!»

– под громкие крики приветствия и стук барабанов въехала темная, скромная карета без герба, запряженная двойкой хилых, невзрачных лошадей. Казалось, что едет какая-то мелкопоместная миссис, а не тетя самого короля Англии!

Кучер, представляя собой низкого, худощавого старика в потертом одеянии, спрыгнул с возвышения и, открыв дверцу кареты, подал руку мадам. Маргарет, прихрамывая, подошла к удивленной и разочарованной толпе, ловя на себе их презрительные взгляды. Все ожидали увидеть роскошный, позолоченный экипаж, великолепных, крепких лошадей и такую же хозяйку. Но, увы, жизнь в нищете берет свое, и баронесса Уэйк, когда-то обожавшая богатства, дорогие наряды и изысканные украшение, превратилась в пожилую матрону, облаченную в черное, без украшений, платье, и такую же теплую накидку.

Пытаясь развеселить поникших людей, Эдуард с улыбкой вышел вперед, галантно поцеловав руку тети: – Вы ни капельки не изменились, мадам. Эти тринадцать лет в тишине и покое пошли вам на пользу. Теперь, надеюсь, вы, вдоволь отдохнувши, с головой погрузитесь в мир прекрасных интриг и королевского шарма?

Блеклые губы женщины растянулись в немного грустной улыбке: