Кровь на лепестке

«Всевышний, прими душу рабы своей в рай да прости все грехи, совершенные ею. Аминь», – перекрестившись и припав горячим губами к распятию, девушка еще несколько минут просто молчала, воскрешая в своей памяти моменты из беззаботного детства. Кристин не могла вырвать из своего сердце картины счастья, спокойствия, умиротворенности. Джинет научила ее латыни, основам Библии, помогла сделать первые шаги навстречу Господу, вложила в душу любовь ко всему христианскому. Мария тихо застонала, вспомнив, как зимними вечерами настоятельница звала ее к себе и, посадив на колени, читала строки из своего молитвенника, потом рассказывала истории из жизни Иисуса Христа. Девочка все впитывала в себя, достойно выстаивала долгие службы, молилась и постилась наравне с взрослыми. Казалось, это было так недавно, что стоит лишь протянуть руку, и счастье вновь ляжет на ладонь. Буквально два года назад монахини не умирали от недостатка лекарств, не мучились от голода, не засыпали навсегда, убаюканные пронзительным холодом. Кристин не знала, почему их обитель разорилась, потеряв все содержимое казны, не понимала бездействия со стороны епископа. Разве не его обязанность содержать созданный монастырь, разве не он должен заботиться о нужном количестве тепла и пищи?

Отогнав от себя бесполезные мысли, девушка поднялась с колен и вышла из покоев, вздрогнув от сквозняков, что гуляли по коридору. На пороге, укутавшись в шаль, послушницу ожидала сестра Элиза, готовившаяся принять постриг через несколько месяцев. Увидев на лице девушки клеймо страха и траура, Кристин поняла, что случилась еще одна непоправимая беда, но пока решила повременить с вопросами: – Время пришло…

– Матушка?… – глухой, надрывный голос Элизы вернул послушницу в суровую, ледяную реальность. Внезапно девушка поняла всю критичность ситуации, в которой они оказались. Лишенные покровительства настоятельницы и аббата, сестры представляли собой лучшую мишень для болезней и беспощадной зимы.

Подойдя ближе к послушнице, Кристин опустила ладонь на серебряный, легкий крестик, висевший на шее: – Господь призвал к себе нашу покровительницу и госпожу. Она покинула этот мир, но там, в раю, ей будет лучше, – карие, огромные глаза девушки налились пронзительными слезами, что в следующее мгновение потекли по побледневшим щекам. Элиза неподвижно стояла, всматриваясь в дверь комнаты, где лежала покойная. Шестнадцатилетняя послушница питала к аббатисе нежную любовь, особенную привязанность, а в ее отсутствие чувствовала себя одинокой и разбитой. Но теперь эта заботливая и всегда справедливая женщина покинула этот мир навеки, никто больше не узрит ее стана, скрытого под черным сукном, стены монастыря не услышат громкий голос приказаний, а алтарь больше не впитает тихие молитвы. Несмотря на всю силу духа, после смерти любого человека в душе остается какой-то приглушенный со временем привкус, понимание того, что все когда-то кончается, и каждое сердце в отведенный час прекратит свой ход.

– Матушка не единственная, кто покинул нас сегодня, – бесцветно прошептала Элиза: – Полчаса назад сестра-ризничая [12] поскользнулась в бане и ударилась виском об угол лавки… Лекарка ничего не смогла сделать, несчастная умерла на месте, – Кристин, прижав похолодевшие ладони к груди, устало покачала головой:

– Что же эта за напасть такая? За какие грехи нас наказывает Господь? Мы остались без настоятельницы и ризничии, а вокруг лишь голод, холод, болезни и смерть.

– Нужны деньги, чтобы достойно похоронить женщин, а в казне почти ничего не осталось. Если мы потратим последние фунты…

– Нет! – резко оборвала Кристин, вперив в послушницу гневный взгляд: – Эти женщины сделали слишком много для обители, и мы не имеем права плохо проводить их в последний путь. Похороны состоятся достойно, даже если после этого мы умрем с голоду, – Элиза тихо вздохнула, прекрасно понимая, что юная послушница права. Для христианина прощальное шествие и заупокойная месса очень важны, а особенно когда это касается людей, посвятивших свои жизни служению Господу.

Хрупкую тишину нарушил звонкий голос сестры Элизы: – Я знаю, что подобные разговоры греховны в сей день, да простит мне Всевышний столь высокую дерзость, но я обязана кое-что тебе сказать, – в глазах послушницы промелькнул озорной огонек, а в словах послышалась радость: – Мне удалось узнать, что сегодня в Солсбери приезжает Томас Холланд, – в очах Кристин вспыхнуло мимолетное пламя, но через миг оно потухло:

– Томас Холланд? Кто это? Не припомню такого монаха, – отмахнулась девушка, зашагав вниз по лестнице.

– Это не монах, а тот уважаемый лорд из Ланкашира [13], с которым вы мило беседовали несколько лет назад, – кокетничая, произнесла послушница, открыв двери своей кельи и пропустив подругу вовнутрь: – Мне казалось, что ты до сих пор не забыла о нем, но сейчас смотрю на тебя и невольно убеждаюсь в обратном.