Кровавая ария

— Но ведь у Финчи всё было в порядке, — прервал сентенцию об актёрах-неудачниках Вил, — солист, звезда. Его талант был признан и обласкан, как дирекцией театра, так и зрителями. Его самоубийство не вызвало у вас никаких подозрений? – коррехидор решил до поры-до времени воздержаться от озвучивания их рабочей версии.

— Вызвало. Ещё как вызвало, — горячо откликнулся Дару, — Ари весь вечер проплакала, а потом мы почти до утра не спали, всё прикидывали, по какой-такой причине Эйчик свёл счёты с жизнью.

— Вы живёте вместе с сестрой? – спросил коррехидор.

— И к каким выводам пришли? – почти одновременно с ним спросила чародейка.

Донни Дару перевёл взгляд с одного вопрошающего на другую, и решил дать ответ в очерёдности задаваемых вопросов.

— Нет, я не живу в квартире со своей сестрой. Мы оба – взрослые самостоятельные люди, и у нас есть личная жизнь. Это я объясняю так, на всякий случай, дабы никаких пошлых мыслей у вас не возникало. В тот вечер Арика была в ужасающем состоянии: беспрерывно плакала, и повторяла, что во всём виновата она.

— Получается, ваша сестра фактически призналась в убийстве, — констатировала Рика.

— Да простят вас боги за подобное предположение, — скривился артист, — Аричка у нас девушка характерная, тут не поспоришь, но сокрушалась она тогда лишь в том, что не проверила револьвер перед последним актом. Всё восклицала, мол, Эйдо вечно в облаках витает, он патрон от ружья от револьверного не отличит под страхом отрубания головы. Ему заряжено оружие – и ладно, это коли вообще на барабан смотрел. А сие – не факт. Эйчик у нас – талантище, он полдня с повязкой на глазах ходил, когда роль получил. Даже на улицу с тросточкой выходил, прохожих пугал. Люди от него шарахались, мы с Ари в трёх шагах позади шли и усиленно делали вид, что этот модно одетый мужчина, с какого-то перепугу завязавший себе глаза, не имеет к нам никакого отношения. А ему – хоть бы что. Говорил, мол, чтобы сыграть слепца, ему надо было прочувствовать, каков окружающий мир без зрения.

— А почему ваша сестра так убивалась по Финчи? – безразличным тоном задал вопрос Вил, — она отличается особой чувствительностью или слишком ответственно воспринимает свою работу.

— Чтобы вы всё правильно поняли, — проговорил Дару, — придётся рассказать всё подробно. Итак, вернёмся в наш маленький городок, где по соседству жили мальчик Эйдо и девочка Ари. Вы почти наверняка успели побеседовать с моей сестрой, иначе я перестану уважать Королевскую службу дневной безопасности и ночного покоя. Ведь за револьвер отвечала именно она, и именно она могла совершенно свободно зарядить боевые патроны заместо холостых. Не делайте таких удивлённых глаз, госпожа коронер, я – не дурак, догадался, поди, что вы прошли в своих рассуждениях тем же самым путём, что и мы с Аричкой в ту проклятую бессонную ночь. Теперь вот отвечаю на ВАШ вопрос: суицид мы вычеркнули. Не тем человеком был Эйдо Финчи, чтобы такое публично учудить. Да и не из-за чего было. Но вернёмся к нашим мальчику и девочке.

Дару весьма живо описал детство в захолустном городишке, дружбу, коснулся даже проблемы перекошенного рта сестры.

— Её вообще чудом спасли, — он покачал головой, — роды у матери тяжёлыми оказались, а ещё сестрёнке пуповина вокруг шеи обвилась. Сперва подумали, мёртвой малышка на свет появилась, но потом откачали. Только вот ей ротик на сторону-то и своротило. А ещё болела она много. Что ни зима – простуды одна за одной, что ни лето – то опухнет от укусов мошкары, то перегреется на солнышке до рвоты, то объестся чего. Одним словом – беда, а не девка. Но вот Эйчи к ней как-то всегда очень по-доброму относился, говорил, мол, у тебя, Арика, не один старший братик, а целых два, и себя в грудь пальчиком тыкал.

Мужчина погрустнел, поглядел в окно, вздохнул и продолжил экскурсию в прошлое. Оказалось, что Ари влюбилась в соседского «братика» ещё лет в двенадцать. С тех пор неотлучно следовала за ним, пользуясь правом подруги детства.