— Они за одной партой так всё время и просидели, — уроки парой делали. Арика – умная и собранная, натаскивала ленивого приятеля, летние задания вообще сама за него делала. Что у них там потом приключилась, не знаю, и предположения строит не хочу. Я уехал в столицу, дома бывал в положенные праздники. Но как-то моя сестра свои чувства до объекта донесла. Однажды она сообщила мне, что они стали встречаться. Я обрадовался, потрепал её по голове и пожелал всего наилучшего. Тут-то Ари и заговорила со мной о будущем своего кавалера. Дальше всё просто, они поработали пару лет, поднакопили деньжат и подались в Кленфилд. Я, натурально, в стороне не остался, помог. Меня удивило лишь, что Эйдо в драматическую труппу попросился. У него ж голос был сказочный с младенчества, и музыкальная память – дайте боги каждому. С одного прослушивания любую мелодию запоминал в мельчайших деталях. А тут – драма. Ну ладно, мне же проще было. Аричка никакими талантами, кроме растущих откуда надо рук, не блистала. Внешность тоже не артистическая. Тут у нас в театре костюмер на покой вышел. Сердце стало пошаливать, задыхался туда-сюда носиться, вот сестре моей случай и выдался себя проявить.
— Выходит, Финчи и ваша сестра жили вместе? – уточнил коррехидор.
— Да, они квартиру вместе снимали. О женитьбе не думали, их и так всё устраивало. Только я видел, что любила-то одна Ари, а Эйчик просто позволял себя любить. Он даже палец о палец не ударял: всё ему готовенькое было: рубашки поглажены, обед, завтрак и ужин – только то, что он любит. Он даже по магазинам не ходил. Ари сама тяжёлые корзины тягала.
— И почему они расстались?
— Из-за самой банальной беременности, — криво усмехнулся Дару, — Ари примчалась ко мне вся такая счастливая, мол боги послали им ребёночка. Я засомневался, думаю, как Эйчик воспримет пополнение в своём холостом семействе? Бедная моя девочка дождалась выходного дня, понакупила всяких вкусностей, дорого вина, и преподнесла ему в бокале с вином детскую соску-пустышку. Такой, знаете ли, тонкий намёк на будущее отцовство.
— И как отнёсся к новости будущий отец? – вопрос Вила заполнил повисшую паузу.
— Очень даже плохо отнёсся. Устроил безобразную сцену с плесканием вином в лицо и растаптыванием соски. Орал, возмущался, в конце концов заявил, что ни Ари, ни её ребёнок ему не нужны. И максимум, что он может для неё сделать – так оплатить услуги врача, который избавит сестру от нежелательной беременности. Эйчи за несколько месяцев до этого получил главную роль в пьесе «История ронина» и видел своё будущее несколько иначе, нежели моя бедная сестра. На все разговоры о любви и долге перед любимым человеком, он отвечал, что ни единого раза не говорил ей, что любит её. «Ты меня хотела, — жестоко заметил Эйдо, — ты меня получила. Меня, но не моё сердце и не мою душу». Одним словом, Ари избавилась от ребёнка, они разъехались, хотя при этом она продолжала тянуть с ним некое противоестественное подобие дружбы. По крайней мере до премьеры «Ронина».
— Как я догадываюсь, далее последует история мести, — усмехнулся Вил, помнивший о неудаче убитого на поприще драмы.
— Ага, вам уже рассказали! – разочарованно протянул собеседник, — как жаль, а я так хотел быть первым.
— Вы и будете, — ободрил его коррехидор, — нам известно лишь о провале Финчи, но ни причин, ни подробностей мы не знаем.
— Это хорошо. Вы не будете против, коли я закурю? – он закурил папиросу, открыл любезно окно и перешёл к заключительной части своего повествования, — у Эйчика с детства была непереносимость мандаринов. Когда дети и взрослые в ожидании новогодних празднеств объедались этими замечательными фруктами, Эйчик с кислым видом сидел в сторонке. Потому как от пары ароматных долек он начинал безбожно икать. Эта его особенность и подсказала моей сестре путь мести. Честное слово, я ничего тогда не знал, иначе остановил бы Ари. Вы представляете о чём повествует пьеса?
— Естественно, — усмехнулся Вил, — историческая пьеса эпохи Расцвета и увядания, в которой говориться о молодом воине, утратившем господина, его скитаниях, попытках обелить имя сюзерена, его любви и гибели на эшафоте.