Кровавая ария

— А полгода назад пришла самая настоящая беда. Хина влюбилась. Я всё понимал: страсть, увлечение плюс развлечение. Но что б настолько потерять голову! Объектом оказался Эйдо Финчи. Она и без того в Женском клубе театром увлекалась, а тут случилось нечто невообразимое: Хину словно подменили. Она превратилась в практически другого человека, это ещё что! Перестало перепадать в постели, и ладно. У меня имелась достойная замена супружеского ложа, но выход за рамки приличий! Моя жена стала появляться с любовником в общественных местах, магазинах, ресторанах, ходила к нему в театр. Словом, вела себя так, что знакомые порой мне сочувствовали, а порой крутили пальцем у виска. Я пытался отговорить её, взывал к разуму, пророчествовал о дурном завершении романа. Одно дело развлекаться, другое – влюбляться! Но ничего, кроме ненависти не приобрёл. Хина замкнулась, принялась избегать меня, и так было до прошлой недели.

Вил собрался уже спросить, что же такого знаменательного случилось на прошлой неделе, но мужчина взъерошил свою пышную шевелюру и заговорил:

— Он её бросил. Представьте себе нагло, бессовестно бросил, наговорив целых ворох ерунды об несовместимости таланта и способности любить женщину, которой он якобы за свой талант пожертвовал. Что не любил её никогда и всё прочее, что говорят обыкновенно в таких случаях. Она плакала. Плакала долго и горько. Такой убитой горем я видел Хину лишь однажды, когда скончался её отец. Потом моя жена немного пришла в себя, и как-то даже успокоилась. Если б я только мог предположить тогда, что она задумала! Боги, боги, почему я был столь слеп?

— Вы хотите сказать, будто госпожа Утида взяла ключ, открыла коллекционную коробку с патронами, извлекла два, а потом в театре подменила холостые патроны в револьвере любовника на спектакле? – прищурилась чародейка.

Муж был в таком шоке от осознания судьбы патронов, что даже не попытался выгородить свою жену.

— Боюсь, господа, что всё так и было, — проговорил он глухим голосом, — она могла пойти искать примирения, но, когда бессердечный артист отказал ей, заменила патроны в револьвере. Она ведь – дочь известного коллекционера и умеет обращаться с оружием. Уверен, Хина жалеет, что так поступила. Её ослепила любовь. Бедная, бедная, моя девочка, что тебе пришлось пережить!

Вил в голове пробежался по всей последовательности событий. Вроде противоречий нет: мотив, возможность, способ – всё есть. Письмо, припрятанное костюмершей, только подтверждает версию Утида.

— Где в данный момент находится ваша супруга? – спросил Вил, — как я понимаю, дома её нет?

— Она в своём Женском клубе. Ещё одна привилегия супруги древесно-рождённого. Хина буквально нашла себя в благотворительных спектаклях. Подождите здесь, если угодно, часа через два она вернётся. Ей ведь не с кем более задерживаться, — философски заметил муж, и, осознав глубину проблемы, запричитал, — глупая, глупая! Ни один мужчина не стоит таких жертв. Что ей грозит?

— Если преступление будет доказано, в Артании за убийство полагается смертная казнь, — без особого желания ответил коррехидор. Ему было даже жаль этого кудлатого, румяного парня, всего на несколько лет старше его самого. Узнать, что твоя жена убила любовника, само по себе удар судьбы, а он всё равно продолжает сочувствовать ей.

— Я найму лучших адвокатов, — принялся бормотать Утида, — сделаю всё возможное. Может, её разум помутился? – с надеждой вопросил он, — ведь помрачение рассудка не может не быть смягчающим вину обстоятельством? Господин полковник, я так надеюсь на вас! Ведь, если вдруг отыщется хоть малюсенькая вероятность, что Финчи убила не моя жена, вы же не пропустите это? Не оставите без внимания?

Вилу пришлось заверить расстроенного вконец супруга, что проверит все факты самым доскональным образом, и взять с него слово древесно-рождённого не звонить в Женский клуб и не предупреждать госпожу Утиду о визите Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя, а также не предпринимать никаких шагов до окончания расследования и предъявления обвинения.

— Вы ведь не желаете навредить своей супруге? – спросил коррехидор, опасаясь, чтобы находящийся в растрёпанных чувствах муж не наделал каких-нибудь глупостей.

— Нет, конечно же, нет! – пылко откликнулся тот, — я клянусь, во всём слушаться вас, господин полковник!

— Что скажете? – Рика оглянулась на дворника в фуражке, что важно закрыл за ними ворота, — каким вам показался господин Утида?

— Несчастный, хотя несколько заносчив и до безобразия откровенен, — ответил коррехидор, — хотя в нашем случае последнее даже на руку. Не стал выгораживать жену.

— Мне его сетования показались немного избыточными, слишком показными, что ли? Да сам нынешний владелец юбилейных патронов какой-то скользкий.

— По-моему, причина вашей неприязни к господину Утиде кроется в его полнейшем небрежении вами, — чуть поклонился Вил, — а манеры? Что манеры! Потомок обедневшего рода, да ещё и без титула. Ему страшно хотелось показать, что мы с ним – равны.