Кровавое Эхо

Элли забралась назад, на кучу сена, а он потянул за ремень, прикрепленный к металлическому кольцу сбоку, у рта кобылы. Она не пошевелилась. Ричер пощелкал языком и снова потянул. Кобыла рванулась с места, Ричер бросился вперед, и она потрусила за ним. Цок-цок-цок. Ричер вывел ее из стойла, обогнул угол и направился к двери. Позволил ей идти рядом с собой и направился в сторону двора. Она шла легко и уверенно, и Ричер подстроился под ее шаг. Его рука была удобно согнута в локте, кобыла покачивала головой и время от времени едва касалась его плеча. Он провел ее через двор так, словно делал это всю жизнь. Сам Рой Роджерс умер бы от зависти.

Бобби Грир снова сидел на крыльце и поджидал его. Кобыла подошла прямо к нему и остановилась. Ричер держал маленький кожаный ремешок, пока Бобби проверял все, что до него уже проверила Элли. В конце концов он сказал:

— Неплохо. Но дольше, чем я рассчитывал.

Ричер пожал плечами:

— Они меня не знают. Я уже давно понял, что в первый раз нельзя спешить. Пока они не познакомятся с тобой как следует.

Бобби кивнул:

— Ты меня удивил. Я был готов поставить на кон ферму, что с лошадьми ты знаком только по «Прикнессу», который показывают по кабельному.

— По чему?

— По «Прикнессу». Это скачки.

— Я знаю, что это скачки. Я пошутил.

— Получился двойной сюрприз, — заявил Бобби. — Моя дорогая золовка для разнообразия сказала правду.

— А зачем ей врать? — взглянув на него, спросил Ричер.

— Не знаю зачем. Но она редко говорит правду. И ты должен это помнить.

Ричер молчал, просто ждал продолжения.

— Можешь идти, — отпустил его Бобби. — Я сам ее поставлю назад, когда покатаюсь.

Ричер кивнул и пошел прочь, услышал у себя за спиной скрип кожи и решил, что Бобби сел в седло, но не стал оборачиваться. Просто шагал по двору, мимо гаража, мимо загонов, завернул за угол дома для работников и начал подниматься по лестнице. Он собирался сразу принять душ, чтобы смыть с себя ужасный запах животных, которым весь пропитался. Но обнаружил, что на его кровати сидит Кармен и держит на коленях сложенные простыни. Она была все в том же легком платье, и простыни выделялись ярким белым пятном на фоне смуглой кожи обнаженных ног.

— Я принесла вам это, — сказала она. — Из бельевого шкафа в ванной. Они вам понадобятся, а я не знала, догадаетесь ли вы, где они лежат.

Ричер остановился наверху лестницы, одна нога в комнате, другая — все еще на ступеньке.

— Кармен, это безумие, — сказал он. — Вам нужно уехать отсюда прямо сейчас. Они быстро поймут, что я не тот, за кого себя выдаю. Мне и дня не продержаться. В понедельник меня вполне может здесь уже не быть.

— Я думала, — сказала она. — Весь ужин.

— О чем?

— Об Але Юджине. Предположим, в этом замешаны те, кого Слуп решил выдать. Предположим, они наконец проснулись и поняли, что пришла пора действовать. Предположим, они схватили Ала, чтобы помешать сделке.

— Вряд ли. Зачем они столько ждали? Они могли провернуть все это месяц назад.

— Да, но предположим, что все будут думать именно так.

Ричер шагнул в комнату.

— Я не понимаю, — сказал он, хотя все прекрасно понял.

— Предположим, вы сделаете так, что Слуп исчезнет, — проговорила она. — Точно так же, как кто-то позаботился о том, чтобы исчез Ал. Они будут думать, что все это как-то связано. Они не станут подозревать вас. С какой стати?

Ричер покачал головой:

— Мы это уже обсуждали. Я не убийца.

Она затихла, посмотрела на простыни, лежащие на коленях, и начала теребить шов. Простыни были старыми и обтрепанными. Их наверняка выбросили из большого дома. Может быть, на них спали Расти и ее умерший муж. Или Бобби. Или Слуп. Или Слуп с Кармен.

— Вам нужно уехать прямо сейчас, — повторил Ричер.

— Я не могу.

— Вам следует остаться где-нибудь на территории Техаса, временно. Сражаться за свои права, привлечь закон на свою сторону. В данных обстоятельствах вы получите опеку над ребенком.

— У меня нет денег. Это может стоить сотни тысяч долларов.

— Кармен, вы должны что-то делать.

Она кивнула.

— Я знаю, что я сделаю, — сказала она. — Я позволю ему меня избить в понедельник вечером. Потом утром во вторник я найду вас, где бы вы ни были. Вы увидите меня и, возможно, примете другое решение.

Ричер ничего ей не ответил. Она подняла голову, подставив лицо падающему из окна тускнеющему свету, и волосы окутали ее плечи.

— Посмотрите хорошенько, — сказала она. — Подойдите ближе.

Ричер сделал шаг к ней.

— Я буду в синяках. Возможно, у меня будет сломан нос или разбиты губы. Возможно, он выбьет мне несколько зубов.

Ричер молчал.

— Потрогайте мою кожу, — сказала она. — Почувствуйте ее.

Ричер дотронулся указательным пальцем до ее щеки. Кожа была мягкой и гладкой, точно теплый шелк. Он провел пальцем до скулы.

— Запомните это, — сказала она. — И сравните с тем, что почувствуете во вторник утром. Может быть, это поможет вам передумать.

Ричер убрал палец. Может быть, это действительно заставит его передумать. Она рассчитывала, что так и будет, а он боялся. Разница между хладнокровием и яростью — огромная разница. Для него принципиальная.

— Обнимите меня. Я уже успела забыть это ощущение.