Кровавый след

Он повернулся и пошел к подъезду, а затем остановился и добавил:

– Впрочем, и вам не советую. Передумаете – милости прошу.

Журналисты и я проводили Терехина взглядами, пока он не скрылся за дверью подъезда.

– Вы взяли камеру? – спросил я журналистов.

– Да, – ответил Стив. – Можем отправляться.

Я отметил про себя, что эти ребята заметно изменились, точнее, они изменили свое отношение ко мне. Теперь они были решительнее в словах и поступках. Значит, стали доверять, видя, что слов на ветер я не бросаю, и что со мной они действительно могут раздобыть ценную информацию.

– Тогда едем, – сказал я и направился к «Жигулям».

– Послушайте, Виктор, – остановил меня Майк. – Может, поедем на нашей машине?

– Согласен, – ответил я.

Мы выехали из двора и направились по адресу, который я назвал.

– Давайте еще раз определимся, – инструктировал я по дороге. – Я звоню ему и вызываю на улицу. Во время разговора постараюсь подвести ближе к камере.

– Мы будем в машине, – предложил Стив, сидевший за рулем.

– Нет, – возразил я. – Полковник – профессионал. Он может обратить внимание на «джип», может узнать его, поэтому не стоит рисковать.

– Тогда что же? – спросил Майк.

– Издали сможете снять? – спросил я у них. – Например, с дерева.

– Да, – ответил Майк.

– Хорошо, – продолжал я. – Только, пожалуйста, выполняйте все так, как я прошу. Я знаю, с кем имею дело. Малейшая ошибка, и он нас раскусит… Да, хотел спросить, камера сможет записывать в темноте, без света?

– Это сложно, – ответил Стив, – но мы взяли с собой специальные объективы, что-то похожее на прибор ночного видения. Нужно будет сначала попробовать.

– Но звук-то она запишет?

– Звук запишет, – ответил Майк. – Хотя тогда зачем камера? Можно было взять микрофон и записать на ленту.

– Ладно, постарайтесь, ребята, – попросил я. – Вам бесценный материал, и мне польза.

– Послушайте, Виктор, – обратился ко мне Стив.

– Давай будем на «ты», – предложил я. – Думаю, вы не против?

– О, нет, конечно, – поддержали оба мое предложение.

– Так что ты хотел спросить, Стив?

– Я хотел тебя спросить, если это не секрет, конечно… Почему ты решил поступить таким образом?

– Каким образом? С кинокамерой?

– Нет. Почему ты решил собрать компромат на своего начальника, на свою службу?

Мне не хотелось отвечать на этот вопрос. Я никогда не терпел хлюпиков, типа Москвина, которые старались попасть к начальству один на один и поплакаться о своей горькой жизни, о плохой квартире в плохом районе.

Человек в моем представлении должен быть достоин своей фамилии, имени и отчества, своего положения, человеческого звания наконец. Что было бы, если бы я поплакался о моих трудностях Филатову или Жене, или Терехину, или хотя бы этим журналистам? Ничего не изменилось бы. Мог ли я пожаловаться моджахедам на те условия, в которых оказался не по их воле, а по собственному желанию. Поэтому я и не мог простить Филатова, который использовал меня, обманул. И если бы я стал каждому плакаться, разве я выжил бы там, в нечеловеческих условиях? Разве изменилось бы так же резко отношение ко мне этих журналистов, как это произошло сегодня? Нет. Более того, я перестал бы уважать себя.

Мое молчание Стив, наверное, расценил, как нежелание отвечать на вопрос и больше ничего не спрашивал. Да, это было моим делом. Я и без того посвятил в него Терехина и Женю, о чем теперь даже сожалел.

– Поворачивай здесь, – сказал я Стиву, когда мы подъехали к дому Филатова. – Все, стоп.

«Джип» остановился. Стив выключил мотор, погасил фары.

– Что теперь? – повернулся он ко мне. – Ты поднимешься в квартиру?

– Нет, я вызову его по телефону.

– А это не опасно? – спросил Майк. – Если он узнает твой голос, то может вызвать бригаду.

– Я знаю своего командира, – уверенно ответил я. – Ждите здесь.

Я вышел из машины и направился к таксофону, снял трубку, набрал номер. В трубке послышались длинные гудки. Я машинально посмотрел на часы, повернув руку в сторону фонаря. Было двадцать минут двенадцатого.

– Алло? – ответил мне женский голос.

– Добрый вечер. Я прошу прощения, Алексея Петровича можно пригласить к телефону?

Я старался сохранять как можно более доброжелательный тон.

– А его нет, – ответила женщина.

– Как, он еще на работе? – спросил я, а потом добавил: – Странно, там, по-моему, все закончилось.

– Да, он звонил мне, – сказала женщина. – Вы с его работы?

– Да, – ответил я. – Моя фамилия Тарасенко. Вы не подскажете, как мне связаться с Алексеем Петровичем?

– А разве он не говорил? Он теперь временно перебрался на дачу.

– Ах, да! – подтвердил я. – Простите за беспокойство, я просто забыл об этом. Вы не скажете, там телефон прежний?

– Да.

– Спасибо, до свидания, – я повесил трубку. Подойдя к машине, я услышал такой разговор между журналистами:

– Но я слышал, что он прибывает инкогнито, – говорил Стив.

– Плохо, что мы никогда не видели в лицо этого Химматзоду, – отвечал Майк.

– Да, – согласился Стив и прибавил: – Ты мне напомни потом, нужно все-таки уточнить дату его приезда…

– Ну, как твои дела? – спросил у меня Майк.

– Все нормально, – ответил я. – Планы немного поменялись, но, кажется, в лучшую сторону.