Кровавый след

– Что будем делать? – поинтересовался Стив.

– Едем на дачу к полковнику, – ответил я. – Думаю, там нам никто не помешает.

Я сел в машину, и мы направились за город.

– А о ком это вы говорили, пока меня не было? – спросил я журналистов.

– Да так, – махнул рукой Майк. – В Москву с неофициальным визитом прибывает премьер-министр оппозиционного кабинета одной южной республики.

– Химматзода? – назвал я фамилию. Они оба повернулись ко мне.

– А ты откуда его знаешь? – почти в один голос спросили Стив и Майк.

– Доводилось слышать, – ответил я, сжимая кулаки.

– Ты, может, и в лицо его видел? – поинтересовался Майк.

– Не пришлось, – ответил я. – А когда, говорите, он приезжает?

– Послезавтра, – выпалил Стив и посмотрел на Майка.

Тот ответил красноречивым взглядом. Я понял, что Стив просто проговорился, но тут же попытался смягчить ситуацию:

– Это пока непроверенные данные.

– Хорошо, – сказал я, стараясь не подавать виду, что заинтересовался информацией. – Будем действовать по несколько измененному плану. Я зайду в дом. Думаю, разговор состоится на первом этаже. Там есть небольшая лоджия. Постарайтесь бесшумно пробраться в нее и оттуда заснять разговор. Я покажу, где она находится.

– Хорошо, – согласился Майк.

«Послезавтра приедет Химматзода, – думал я. – Весьма кстати. Что ж, планы несколько поменялись. Сама жизнь внесла коррективы. Значит, наказание неотвратимо. Послезавтра будет шестнадцатое число. Придется поработать».

На дачу мы приехали почти в двенадцать, оставили машину в начале поселка, в кустах на обочине, а дальше отправились пешком. Было темно. Кое-где в домиках еще горел свет. Мы старались идти неслышно, но чуткие собаки лаем выдали наше прибытие.

На даче Филатова света не было. «Или он еще не приехал, – предположил я, – или уже спит».

– Это здесь, – шепнул я Стиву и Майку.

Мы двинулись вдоль забора, чтобы найти какой-нибудь лаз. Двухметровый забор не был для меня препятствием, а вот для журналистов с камерой…

– У нас это считается посягательством на частную собственность, – шепнул Майк. – Человек имеет полное право пристрелить нас, и закон будет на его стороне.

Забравшись во двор, мы осторожно пробрались к домику. Бесшумно взойдя на крыльцо веранды, я посветил портативным фонариком на замок. Было похоже, что никто не открывал его. Я вернулся к журналистам и устроил их на лоджии, с которой они должны были снимать, а сам осторожно открыл окно и проник внутрь дома.

Полковник приехал через час. Он отпер дверь и, ничего не подозревая, вошел в дом. Я сидел в кресле, лицом к двери. Полковник переступил порог и зажег свет. Он повернулся ко мне и остолбенел. Мне показалось даже, что он перестал дышать. Мы смотрели друг другу в глаза и молчали. Что думал он, я мог только догадываться. Я отметил про себя, что он совсем не изменился. Эти три года не оставили никаких заметных следов на его внешнем облике. У меня же, кроме шрама на щеке, еще вся душа была в незаживающих рубцах.

– Ну, здравствуй, Виктор, – спокойно сказал полковник, словно ничего и не произошло, словно он ждал этой встречи.

Я не ответил.

– Почему ты молчишь? – спросил он.

– А вам не кажется, что вы разговариваете с покойником? – усмехнулся я. – С призраком того, кого больше нет среди живых?

– Успокойся, Виктор, – постарался улыбнуться он и стал приближаться ко мне.

Я встал, он остановился, должно быть, предполагая агрессивные действия с моей стороны.

– Вы испугались призрака, полковник? – съязвил я.

– Перестань, Виктор, – сказал он. – Ты же знаешь, я всегда ценил твои способности.

– Вот именно – способности, – нахмурился я.

– Не цепляйся к словам, успокойся, – упрашивал он.

– Успокойся? Вы просите меня успокоиться, полковник? А вы бы успокоились на моем месте?

Теперь промолчал он. Я воспользовался моментом и зашел к нему сзади. Он повернулся. Теперь он стоял спиной к окну. Стив и Майк могли спокойно снимать. Я увидел, как из-за шторы высунулся объектив камеры.

– Что же ты хочешь? – спросил наконец полковник.

– Я хочу предоставить вам уникальную возможность испытать на собственной шкуре то, что вы заставили пережить меня, – резко ответил я.

По его лицу пробежала ухмылка.

– Не будь так наивен, Русич, – сказал он. – Ты затеваешь не ту игру. Стоит тебе высунуться, и шальная пуля сделает в твоей голове дополнительное отверстие. Это в лучшем случае, а в худшем – ты будешь идти в стельку пьяным по улице и попадешь под машину.

– Я это знаю, – спокойно воспринял я угрозы.

– Так что ты напрасно затеял войну со службой, – продолжал он. – В ней нет и не может быть никакого смысла. Пойми, прошло три года, это большой срок. Обстановка изменилась, и политическая расстановка сил тоже. Сегодня тот, кто был по ту сторону баррикад, с президентом, находится на этой, а мы наоборот, на его стороне.

– Да уж, вы неплохо устроились, – сказал я, вспомнив и о Москвине. – Многое изменилось, полковник. Вы правы, три года – огромный срок, особенно если учесть, где и как его провести.

– Но ты, слава богу, жив и здоров, можешь опять приступать к работе, – ответил полковник.