Кровные узы

– Полагаю, ты что-то искала? – беспристрастным тоном заговорил Бенджамин, не сдвигаясь с места.

Мелинда, преодолевая оцепенение, мгновенно развернулась и заметила, что, несмотря на глубокую ночь, Бенджамин выглядит так, будто не ложился вовсе. На мужчине был все тот же строгий черный костюм, а лицо выражало сосредоточенность и бдительность.

– Да, – с твердостью заявила она, – я искала свою маму.

– И, похоже, – произнес он, после чего посмотрел на странную дверь позади девушки, – что ты очень неплохо справилась с поставленной задачей.

– Что это за комната? Почему моя мама кричит? Мне нужно…

– Пойдем, – не позволив договорить, прервал ее Бенджамин, – я отведу тебя в твою комнату.

– Ну уж нет, – воинственно отрезала Мелинда и отступила на шаг назад, ближе к подножию мраморной лестницы. – Я отсюда никуда не уйду, пока не получу объяснений.

Бенджамин сделал шаг навстречу. Когда он заговорил, в его голосе угадывались враждебные нотки:

– Позволь узнать, кем ты себя возомнила, Мелинда Джонс? Неужели твой маленький мозг считает, что раз ты приехала в наше поместье и влюбила в себя моего безалаберного младшего братика, то можешь вести себя как полноправная хозяйка и вытворять все, что тебе заблагорассудится?

Инстинктивно Мелинда пятилась назад маленькими, неуверенными шажками. Она чувствовала исходящую от Бенджамина угрозу и, к своему разочарованию, не знала, что делать дальше.

Слова, которые она хотела произнести, вылетели из головы, а мысли, до этого такие слаженные и прагматичные, превратились в хаотичное месиво, напоминая расползающихся в разные стороны склизких дождевых червей.

– Моя семья, – продолжал Бенджамин, все чаще поглядывая на металлическую дверь, – делает все возможное, чтобы обеспечить вам, провинциалкам, первоклассный комфорт, а вы, с удовольствием пользуясь нашим радушием, позволяете себе такое пренебрежительное отношение. Уверен, ты догадываешься, что я не рад вашему здесь пребыванию. Вы, дамы, не ровня моим братьям и совершили ужасную ошибку, приехав сюда…

Речь Бенджамина потонула в душераздирающих женских криках.

Взглянув в переполненные злобой глаза старшего Мортиса, Мелинда вдруг развернулась и со всех ног бросилась к мраморной лестнице. Не зная, чего ожидать от этого безумия, девушка была уверена только в одном: ей во что бы то ни стало нужно увидеть маму, и, если это возможно, попытаться ей помочь.

Совершенно не ожидая подобной выходки, Бенджамин застыл в исступлении, но быстро избавился от шока и бросился ей вдогонку.

Но было уже поздно, потому что девушка, взобравшаяся на последнюю ступеньку высокой лестницы, всем телом прислонилась к металлической двери и впилась взглядом вглубь маленького зарешеченного окошка.

Крики, тем временем, только усилились и стали еще более жалобными. Не увидев в окошке ничего, кроме шикарно обставленной комнаты и растопленного камина, Мелинда развернулась и в ужасе уставилась на стоящего позади Бенджамина:

– Где моя мать? – резко бросила она. – Что вы с ней делаете?

– С твоей мамой все в порядке, Мелинда, – ответил ей Бенджамин, более спокойным и располагающим тоном. – Спускайся, пожалуйста, я отведу тебя в твою комнату. Ты должна…

Намеренно не обращая внимания на слова Бенджамина, Мелинда снова развернулась к вырубленному в двери окошку и попыталась понять, где может быть ее мама. Теперь вместо сковывающего страха ее затопило отчаяние, к глазам подступили слезы.

Девушка чувствовала: мама в опасности.

Больше всего ее пугало то, что, обнаружив эту злосчастную дверь и услышав доносящиеся изнутри крики, она не могла отыскать взглядом своего единственного родного человека, который находился в плену.

– Мама, мама! – закричала Мелинда и замолотила кулаками по железной двери. – Мамочка! Где ты?

– Мелинда, я в последний раз прошу тебя…

Но девушка не слушала старшего Мортиса, она продолжала громко звать мать, всем сердцем веря, что рано или поздно сможет до нее докричаться и узнать у нее, что происходит.

– Мама! Что с тобой происходит?! Открой две…

Закончить фразу девушка не смогла, потому что сильные руки обхватили ее сзади.

Это была непоколебимая и жесткая хватка, которая не давала возможности выбраться. Девушка почувствовала, как нестерпимая боль пронзила ее шею, и она, обмякнув в руках мужчины, начала терять сознание и проваливаться в дремотную темноту.

Ее веки наливались тяжестью, разрастающаяся боль становилась всепоглощающей и мучительной. Еще не угасшей частью сознания Мелинда никак не могла понять, откуда взялось эта давящее чувство сонливости, но была уверена, что уже испытывала нечто подобное. Эти ощущения откуда-то ей знакомы…

Лестница, череда дверей, темная спальня сестер, лампы, петляющие коридоры – все размывалось и плыло в ее сознании, будто она находилась в состоянии сильного алкогольного опьянения, прямо как в тот раз, когда… Она не могла вспомнить, потому что жизненные силы покидали ее, как и воспоминания.

Прежде чем провалиться в сонное небытие, она, перестав предпринимать всякие попытки освободиться, услышала встревоженный голос:

– Боже мой, Аллан, что же ты наделал!

14