Круг замкнулся

– Горлица трудится над новыми оберегами, – сообщил Ловкий. – Тетушка Пшеница с хозяюшками еще вчера приготовили им угощения, мы с ребятами отнесли. Все как ты приказал, Отец.

Белянка слушала их будто сквозь толщу воды – сердце стучало в ушах и мешало думать. Каким-то краешком разума она понимала, что Стрелок поступает верно, но внутри все бунтовало от одной только мысли о возможности боя.

Она знала, что при таком раскладе они обречены.

– Молчи, – Стрелок остановил слова, готовые сорваться с ее губ. – Лучше помоги Горлице с оберегами.

Белянка не сводила с него глаз.

– Я обещаю, что мы внимательно их выслушаем и первыми в драку не полезем… – Стрелок закатил глаза, словно прочел ее мысли. – Только не смотри на меня так!

Она зажмурилась и горячо пожелала:

– Удачи! – но они уже убежали.

Без Стрелка комната потускнела. Белянка еще раз огляделась: желтое солнце на потолке, беленые стены, ветки сирени. Здесь действительно хотелось прожить целую жизнь, вставать с первыми лучами солнца, смотреть на улыбку Стрелка, готовить ему завтрак и слушать его тревоги, делиться мечтами, смастерить пару плетеных стульев, сшить небесно-голубой сарафан – под цвет его глаз, а может быть, родить ему дочь. Или даже сына.

Глаза защипало горячими слезами, защекотало горло дурным предчувствием. Нет, нельзя об этом думать – нужно делать, двигаться, бороться и пытаться. Предчувствия – это пустое, это глупости. Помочь с оберегами? Значит, помочь с оберегами. И еще обязательно поговорить с Ивой. Но сначала к Горлице. Белянка решительно накинула шаль и поспешила наверх, отгоняя нежелание возвращаться туда, где больше не было ее детства.

На холм она поднималась бегом, будто боясь остановиться и передумать. Шлепки башмаков по сухой тропинке отдавались ударами сердца. Ступни знали каждую кочку, каждый кустик и каждую рытвину. Все было так же, как пять лет назад. И все было иначе. Останавливаться у двери Белянка не стала – сразу влетела в хижину и попала в привычный полумрак, который встретил ее холодным приветствием:

– Вот уж не думала, что ты вернешься.

Горлица сидела за столом, заваленным корзинками с бусинами, клубками, иголками, мешочками и травами – работа над оберегами кипела вовсю.

– Как же мне не вернуться, когда… – начала было Белянка и осеклась.

Рядом с Горлицей сидела Ласка и старательно делала вид, что не видит ничего, кроме нитки с нанизанным кварцем.

– Когда ты нарушила первый обет ведуньи и связалась с мужчиной? Да еще и с Отцом деревни! – выдала Горлица.

Ласка закусила губу, но даже не подняла глаз.

Горячая волна обиды подступила к горлу, и Белянка уже хотела сказать, что Ведунья деревни Луки теперь Горлица и что они с Лаской могут отказаться от ведовства и прожить обычную жизнь, не связанную никакими обетами, а Горлице нужно искать своих учениц.

Но она заставила себя промолчать.

Потому что это было глупо, малодушно, недостойно и просто нечестно.

Она тихо ответила:

– Однако я все еще могу колдовать. И я пришла помочь. Потому что мне небезразлична судьба нашей деревни.

– Очень в этом сомневаюсь, – процедила Горлица и ногой пододвинула ей стул.

Белянка села и молча взялась за работу.

Воздух между бывшими ученицами тетушки Мухомор можно было резать ножом. На первый взгляд все оставалось по-прежнему. Деревянный стол пестрел затейливым узором царапин, на перемете покачивались пучки зверобоя и чеснока. Пахло травами, медом и дымом. Но еще и странной пустотой, отчужденностью. Из углов исчезли лежанки и занавески, сундуки – остался лишь закуток Горлицы. Ощущалась какая-то заброшенность. Словно тетушка Мухомор была душой и сердцем этого дома.

– Здесь все так… непривычно, – Белянке невыносимо захотелось выразить вслух ту горечь, что скапливалась на губах.

Ласка прикусила нитку, затягивая на обереге узелок, и огляделась.

– Ты права. Все перевернулось, переменилось… – голос звучал неуверенно, бледно, и на миг Белянке стало ее жаль.

Но посмотреть бывшей сестре в глаза она боялась.

– Времена меняются! – отрезала Горлица.

Белянка съежилась под ее взглядом. Больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться далеко-далеко отсюда. Как можно дальше. Но нужно помочь с этой работой – пусть даже чужакам обереги на один зубок.

Выбрав подходящую деревянную бусину, Белянка продолжила собирать замысловатый орнамент, как учила тетушка Мухомор.

Горлица резко встала, ножки стула оглушительно скрипнули.

– Я отойду. Чтобы закончили к полудню, – небрежно кинула через плечо и ушла.

За окном бился ветер, скрипели тяжелые ветви. Время от времени бусины падали на стол с глухим перестуком, потрескивал остывающий очаг.

Первой тишину нарушила Ласка, осторожно прошептав:

– Горлица… изменилась.

Белянка оторвалась от работы и наконец-то посмотрела ей в лицо. И не узнала.

Огромные глаза светились затаенной болью. Щеки осунулись, волосы потускнели. Но главное – изменился взгляд. Стал скромнее? Старше? Нет. Мудрее. Глубже. Что он скрывал? Любила ли она на самом деле Стрелка? Раскаивалась? Скучала по тетушке Мухомор и разрушенному миру их детства? Общего детства.