Крушение дома Халемов

Сид погладил маленького демона по шейному гребешку. На святую Лулуллу ему смотреть не хотелось: все обман, все кобыле под хвост, амулет не помог. Сиду не забыть, как смеялся отец: первый раз на его памяти так громко смеялся, хлопая себя по бедрам руками, даже несколько раз рукавом по лицу провел, будто утирая выступившие слезы.

- Что, Сид, убедился в магических силах Дар-Фальковской деревяшки? Волшебный шарик! Чудесный дар королевы Лулуллы! Какой ты все же еще ребенок! А овечьи "орешки" в вино подмешать ей не пробовал? Говорят, что так поступают итано со своими беременными. Отличное, знаешь ли, средство. Извини, что не посоветовал вовремя.

Так раскраснелся от смеха лорд Дар-Эсиль, что сам стал похож на толстого и одышливого Дар- Фалько. Оторопевший Сид размышлял, выпрыгнуть ли в окно от этого ужаса или бежать за водой и звать на помощь.

- Шарик святой Лулуллы! — наяривал лорд-канцлер. — Надеюсь, ты его не выкинул? Будем топить им камин в зимнее время. Хватит на месяц, не меньше.

- Отец, не кощунствуй, — только и пробормотал Сид. Он не хотел спорить: там, за дверью, в окружении горничных-тейо и повивальных бабок, созванных со всего дариата Эсилей, стонала и билась на широкой кровати Сола. Комок окровавленных тряпок уже унесли вместе с тем, что в нем было завернуто — маленьким существом, увидевшим зеленые луны Аккалабата за неделю до срока. И всего на несколько часов.

Сид не заходил к Соле с тех пор, хотя прошло уже больше недели. Он не мог ее видеть — она не хотела видеть его. В его ушах стояли истошные вопли, от которых даже отец враз перестал смеяться и в нехорошую складку сложил жестокие губы, уставившись на Сида так, будто впервые его увидел:

- Мальчишки! Меня чуть не убили эти мальчишки! Я не хочу умирать из-за этих мальчишек! Я ненавижу мальчишек!

Она не угомонилась даже тогда, когда лорд Дар-Эсиль вошел в комнату, напротив, поддала жару, вцепившись ему всеми пальцами в руку, которую он не выдернул почему-то, камнем застыв у кровати, пожирая жену тем жадным взором, каким обычно в подземельях Дар-Аккала смотрел на корчившихся на дыбе несчастных, уже готовых во всем сознаться и дать показания на себя и на всех на свете.

- Корво, они хотели меня убить, твой сын и Хетти! Я не хотела! Они меня заставили! Я больше не буду, я не собираюсь умирать за других! Ради этой их блажи.

Лорд-канцлер торжествовал. Он даже стал искать примирения с Сидом, но тот догадывался, что для отца примирение — только повод, чтобы чаще видеться: трудно унижать и уничтожать того, кто с утра уносит из дома крылья и возвращается заполночь.

Хетти тоже прилетел заполночь и сразу направился к Соле. Лорд-канцлер пытался его остановить

- отлетел, растекся по стене серебристым орадом.

- Не жди извинений, — через плечо бросил Хетти, пока лорд-канцлер отскребал себя от стены. Швырнул свой орад на руки Сиду — перед его лицом закрыл дверь в спальню сестры.

ХС^^А Рл^-ХллСм

- Ну что, что? Не реви ты, пожалуйста. Ну не вышло с первого раза. В следующий раз все получится. Ты ж у нас сильная. Ты сейчас выздоровеешь и все сможешь.

Хетти сам не знал, откуда у него это бралось: он быстро нашел верную интонацию для разговоров с двумя другими своими сестренками. С Эллой — сразу взял мужественно-покровительственный тон, подобающий мечнику и будущему верховному дару при разговоре с ближайшей родственницей женского пола. В обществе был с ней подчеркнуто официален, наедине позволял себе потрепать по плечу и чмокнуть в щечку. Она тоже на людях сразу установила дистанцию, и чувствовалось, что ей доставляет удовольствие приседать в глубокие реверансы в ответ на почтительное приветствие Хетти. Элле его сочувствие и защита не требовались, у нее на это лорд Рейвен. С Койей Хетти не зарывался, отношения строил на равных, чуть-чуть в быту побаивался леди Дар-Умбру — хозяйку замка, позволяя ей иногда взять над собой верх в несущественных мелочах, и жестко «прижимал ей хвост», как только та взбрыкивала по делам серьезным. Да, пожалуй, так было проще всего относиться к Койе — как к породистой и норовистой лошади. Объезжать ее предстояло Хару Дар-Умбра, но Хетти с детства любил наблюдать за тем, что творится в манеже.

С Солой было труднее. Она была старшая-старшая-старшая. Он и боялся ее, и любил, и за нее боялся. Хотелось не покровительствовать ей, а от нее ожидать утешения и защиты, но. Хетти не любил непредсказуемости. Просто терпеть не мог. Непредсказуемость, если и имела право на существование в его мире, то только как свойство победоносной стратегии и тактики Дар- Халемов. Остальные обязаны были быть для Хетти понятными и объяснимыми, просчитываемыми на несколько шагов вперед. И эту обязанность предстояло вбить Соле в голову, чего бы ни стоило. Безотносительно их с Сидом матримониальных планов.

Хетти любил общаться с сестрами и намеревался обустроить эту часть своей жизни по своим представлениям.

- Ты сможешь, Сола.

- Я не смогуууу. Я не. Он отмахнулся.