Крутой секс

Тем временем Филипп Марленович метнул ящик с инструментами во врагов и бросился бежать по неудобной покатой крыше, то и дело рискуя скатиться с нее. Добежав до края, он стал карабкаться на железный остов той самой рекламы, которой недавно восхищался профессор.

– Держись, Филипп! – подбадривал Аркадий Марксович своего приятеля. – Лезь выше! Покажи, с кем они имеют дело!

Словно услышав эти слова, Филипп Марленович вскарабкался на самый верх сооружения. Злодеи сначала заколебались, но потом полезли следом. Сева и профессор издалека в бессилии наблюдали за последней потасовкой, разгоревшейся над электрическим заревом рекламы. Потом раздался протяжный крик, застонало железо – и с другой стороны ажурной конструкции в отблесках разноцветных огней появился дрыгающий ногами силуэт.

– Это Филипп! – закричал профессор. – Он сорвался, но за что-то ухватился! Кажется, за букву!

Снова раздался жалобный звук страдающего железа, и Филипп Марленович исчез. Из рекламной конструкции брызнули снопы искр. Бродяги, заголосив, посыпались вниз, но, в отличие от Филиппа Марленовича, обратно на твердую крышу. Рекламная вывеска погасла, и темнота, словно занавес, опустилась на подмостки, где только что завершился третий акт трагедии.

– Он упал! – застонал профессор. – О ужас! Он погиб!

– Боюсь, что это так, – скорбно сказал Сева.

– Сделайте же что-нибудь!

Сева достал мобильный телефон и набрал нужный номер.

– Алло! Скорая? Человек упал с крыши, но возможно, еще жив…

Сева, как мог, объяснил адрес места происшествия.

– Что же нам теперь делать? – спросил профессор со слезами в голосе.

– Кажется, я догадываюсь, что нам делать, – сказал Сева, который увидел, что в окне, из которого они с профессором вылезли, появились неясные силуэты.

Схватив край лестницы, которая все еще висела над бездной, он потянул ее на себя, но крепкие руки уже вцепились в добротный немецкий металл с противоположной стороны.

– Профессор, помогите! Надо сбросить лестницу вниз, пока к нам по ней не перебрались!

– О чем вы говорите, Всеволод! Как это – сбросить? Мы заплатили за нее безумные деньги – шестнадцать тысяч рублей!

– Наплюйте на деньги, профессор! Жизнь дороже!

– Все равно уже поздно, – сказал профессор, глядя через Севино плечо.

Сева обернулся. Первый храбрец в довольно приличном пиджаке (во всяком случае, так казалось в темноте) и детском картузике уже полз к ним по лестнице.

– Почему же поздно? – воскликнул Сева. – Сбросим этого гада вместе с лестницей!

– Вы что! – выпучил глаза профессор. – Это же уголовное преступление!

– А если нас здесь убьют – это не уголовное преступление?

– Оставьте ваше ерничество, в суде оно вас не спасет.

– Как же вы, ученые-моченые, умеете все испортить своими дурацкими формулировками! Ну, если вы такой умный, то скажите, что нам делать?

– Формулирую, – сказал задетый за живое профессор. – Бежать, карабкаться, прятаться.

– Куда же бежать прикажете?

– У нас один путь: вон к той железной лестнице в стене, о которой я вам уже имел честь вам докладывать.

Сева и профессор побежали по крыше. Профессор пару раз со вздохом обернулся, ему было жалко добротное немецкое изделие за шестнадцать тысяч рублей. Когда они полезли вверх по стене, Сева сказал:

– Бедный Костик! Что же, интересно, случилось с ним?

– Я тоже как раз подумал об этом, – признался профессор.

– Как он был прозорлив, когда дал мне свой номер! – воскликнул Сева, доставая мобильный телефон.

Через несколько минут он встревожено сказал:

– Не отвечает.

– Кошмар! – опечалился профессор. – Неужели с ним тоже произошло что-то ужасное?

26

Действительно, что же произошло с Костиком, который остался размахивать чемоданчиком перед скопищем бродяг? А вот что. Как только Сева, профессор и Марлен Филиппович скрылись, Костик сказал, обращаясь к собравшимся перед ним субъектам:

– Любому, кто сунется, голову проломлю! А теперь слушайте сюда. Очкарик-профессор и его лысый друг сегодня получили зарплату, а у молодого долбидуя жемчужные запонки, видели? Драться совсем не умеют. Кроме того, тому, кто принесет мне очки профессора, даю пятьдесят баксов, за кепку седого – тоже пятьдесят, а за галстук молодого – сто баксов.

Откровенно говоря, Костик и сам не верил, что эта провокационная речь подействует на деклассированную шваль. К его удивлению, бродяги послушно кинулись вдогонку за добычей. Гордый своим триумфом Костик двинулся прочь, ощупывая руками стены и сожалея об отсутствии фонаря. Но внезапно негромкий голос сказал из темноты:

– Поставь чемоданчик и отойди в сторону.

Костику показалось, что он уже слышал этот голос, но подробнее припомнить он не успел, потому что голос снова велел:

– Леха Могила, следи, чтобы он не рыпался. А Колька Халява пусть возьмет чемодан.

Костику послышалось за спиной тяжелое дыхание Лехи Могилы. Он послушно поставил чемодан на бетонный пол. Зашуршали шаги, и из темноты вышел плюгавый человечек на рахитичных ногах. Очевидно, Колька Халява.

Костик со злобной тоской смотрел, как этот урод берет серебристый чемоданчик, так ловко и изящно отобранный у троих идиотов.