Крутой секс

– Какой же? – спросил замминистра.

– Не исключено, что вполне причудливой! – воскликнул профессор, не обращая внимания на неодобрительный Севин взгляд. – А еще вспомним, как Аристотель, научив мудрости Александра Македонского, будущего завоевателя мира, скромно вернулся в Афины на зарплату рядового учителя.

– М-да, надо перечитать кое-что… – задумчиво сказал замминистра.

Снова зазвонил телефон. На этот раз Гуманицкий говорил совсем недолго:

– Ну да, я думаю – нет. Да нет, я думаю – да.

«Теперь он должен вернуть фото», – подумал Сева. Но замминистра фото не вернул. Наступила небольшая пауза, во время которой профессор и Сева смотрели

то на хозяина кабинета,

то на фото у него на столе,

то друг на друга.

В конце концов замминистра заинтересовался странным поведением гостей и, следуя их примеру, тоже стал вертеть головой, глядя

то на Севу

то на профессора Потапова

то на фото, лежащее перед ним.

– Вы наверное хотите, чтобы я вернул вам фотографию? – наконец сказал он с лучезарной улыбкой.

Поскольку на такой вариант Зашибец им ролей не озвучил, Сева и профессор просто кивнули, а профессор при этом благодарно замычал.

– Очень рад, что ко мне прислали именно вас, – еще более любезно сказал замминистра, передавая фотографию Севе, который тут же убрал ее во внутренний карман пиджака. – И надеюсь, что вы не подведете тех, кто вас прислал.

– Ни за что не подведем! – заверил Сева и приложил ладонь к пиджаку в том месте, где теперь находилось фото с драгоценными отпечатками.

– Удивительно, где только удается находить такие замечательные кадры! – воскликнул Гуманицкий.

Чикильдеев и Потапов скромно потупились.

– Желаю удачи! – напутствовал их хозяин кабинета, поднимаясь и провожая до двери.

– Какой приятный и воспитанный человек! – заметил профессор, когда они с Севой шагали по длинному коридору. – Кстати, вы фотографию хорошо спрятали? Случайно не выронили?

– Нет, я ее порвал и выбросил! – нервно отозвался Сева.

– Впрочем, чиновник такого ранга не имеет права быть иным, – продолжал профессор. – Не то, что диспетчеры у нас в РЭУ!

– Вас послушать – он еще и подарки нам должен был поднести! – еще более раздраженно сказал Сева.

Почти тут же они уперлись в молодого человека очень благожелательной наружности, одетого аккуратней, чем манекен. В каждой руке молодой человек бережно и воздушно держал по коробочке, упрятанной в яркую подарочную бумагу.

– Прошу прощения. Николай Николаевич велел передать вам скромные сувениры.

– Вот видите! – торжествующе воскликнул профессор.

Он и Сева потянулись к коробочкам, но в этот момент совершилось что-то непонятное: на запястьях у обоих неведомо откуда оказались наручники, а сзади одни сильные руки схватили их, лишив возможности полюбоваться подарками вежливого чиновника, а другие сильные руки быстро и ловко залепили им рты липкой лентой, а на головы надели что-то вроде черных мешков. Сева и профессор очутились в полной темноте и почувствовали, что стремительно перемещаются куда-то. Сначала под подошвами был все тот же гладкий казенный паркет, потом, подхваченные под локти, они ногами неуклюже пересчитали пару лестничных пролетов. Послышалось хлопанье дверей, недолгий шум улицы, после чего Чикильдееву и Потапову пригнули головы и впихнули в авто. Авто тут же резко рвануло с места.

Надо считать повороты и остановки на светофорах, подумал Сева, но уже через три минуты сбился со счета и полностью отдался другой мысли – полной отчаяния: кто же теперь будет спасать Катю? Но долго расстраиваться не пришлось: авто резко свернуло и замерло.

– Выходим! – приказали сопровождающие.

Севу и профессора протащили по нескольким ступенькам и поволокли дальше – явно по какому-то длинному коридору. Минуту спустя окружающий воздух заполнили запахи, напоминающие то ли аптеку, то ли больницу. В этом месте путешествие окончилось. С Чикильдеевской и Потаповской голов сняли мешки, с губ сорвали клейкую гадость. Когда глаза снова привыкли к свету, Сева и профессор поняли, что находятся в просторной комнате, а перед собой увидели человека с лицом школьного учителя, тщательно скрывающего порочные наклонности. Человек был в белом докторском халате. Приблизив волнистый нос к Севе и профессору, он сказал:

– А вот и пациенты. Добро пожаловать!

32а

Если бы не нелепая ситуация, когда Севе Чикильдееву пришлось разговаривать по телефону с Костиком, страшно беспокоясь о Кате, да еще при этом находясь черт знает где, а точнее – в так сказать ритуальной комнате министерства (пусть даже кафельно-лучезарной и лишенной традиционных запахов), то он наверняка бы отметил, что голос собеседника вопреки обыкновению звучал как-то уж очень озабоченно. И действительно, озаботиться Костику было от чего.