Крутой секс

– Увы! – вздохнул Сергей Борисович. – Так устроена природа: откармливает тучные стада антилоп, чтобы питать ими львов и гиен! К тому же, один мудрый дурак, как вы, вероятно, помните, сказал, что страдание облагораживает.

– У меня больная печень и ненадежное сердце! – заныл профессор, наблюдая, как Сергей Борисович разрезает ему рукав рубашки, обнажая сгиб локтя.

– Могу посоветовать только помолиться, – отозвался тот.

– Я не умею! – проблеял профессор.

– Это же нетрудно. Один мой знакомый, например, молился так: «Господи, сделай так, чтобы мне что-нибудь досталось безвозмездно, и чтобы мне за это ничего не было».

– А может сделаем дозу поменьше? – спросил Потапов, глядя на приближающийся шприц. И голос у него был жалостный, как, извиняюсь, малая септима.

Сергей Борисович на миг задумался, но потом отрицательно покачал головой:

– Не пойдет. Бюджет надо осваивать.

– Скажите, – пробормотал профессор, находившийся уже почти в обмороке, – это будет больно?

– Что вы! – возразил Сергей Борисович. – Наоборот, очень приятно.

– Вроде улета от наркоты? – спросил Сева, тоже заинтересованный.

– Скорее вроде секса, – ухмыльнулся Сергей Борисович.

– Секса? – не поверил Сева.

– Весьма крутого, – сообщил Сергей Борисович, многообещающе пошевелив бровями.

Во время этой беседы жидкость из шприца перетекла в профессорскую вену. Аркадий Марксович сначала молчал, потом произнес: «Вынужден заметить вам, коллега, что вырванные из традиционного контекста, эти апробации становятся блуждающими свидетельствами закономерности…», потом замурлыкал какую-то песенку, но оборвал пение и трагическим голосом воскликнул: «Екатерина Васильевна, я не могу застрелиться, поскольку у меня нет оружия, а отравиться мне не позволяет гордость!».

– Кажется, созрел, – удовлетворенно заметил Сергей Борисович. – Теперь зададим контрольный вопрос. Скажите, какая кличка в школе была у человека по фамилии Козлов?

Профессор засмеялся.

– Так, первая проверка прошла положительно, – констатировал Сергей Борисович. – Следующий вопрос: верите ли вы в загробное царство?

– В загробное царство начинают верить, когда перестают верить в справедливость, – тут же отозвался Потапов.

– Некорректный ответ, – поморщился Сергей Борисович. – Повторяю еще раз: верите ли вы в загробное царство?

– А верил ли в него Данте? – спросил профессор. – Зачем он поместил в аду Аристотеля и Диогена?

– М-да, крепкий орешек, – сказал Сергей Борисович, задумчиво глядя на опустевший шприц. – Может ему двойную дозу вколоть?

– Вы просто не те вопросы задаете, – поспешно сказал Сева. – Надо что-нибудь попроще, – и громко спросил: – Профессор, сколько у вас было в жизни женщин?

– Если мегер тоже считать за женщин, то шесть, – отозвался профессор.

– Вот видите! – сказал Сева. – Он вполне откровенен.

Сергей Борисович отложил шприц.

– Так он, оказывается еще и профессор! Ну, ладно, зададим профессору вопрос, соответствующий его званию: что такое апологика промискуитета?

– Не апологика, а апологетика! – строгим голосом поправил Потапов.

– Превосходно! – воскликнул «доктор». – Что ж, теперь приступим к главной теме. Кто вы и чье задание выполняете?

– Потапов Аркадий Марксович, выполняю задание Зашибца Романа Степановича.

– Кто такой Зашибец? – снова спросил Сергей Борисович. – Кого представляет?

– Он защищает государственные интересы, – гордо сообщил профессор.

– Допустим. Он говорил с вами о некоем чемоданчике?

Профессор подтвердил:

– Говорил.

– Что именно говорил? Что это за чемоданчик?

– Не знаю, – помотал профессор головой в шлеме.

– Подумайте как следует, поройтесь в памяти, – с некоторой угрозой посоветовал Сергей Борисович.

– Ничего он об этом чемоданчике не знает, – влез в беседу Сева.

– Помолчите! – оборвал его Сергей Борисович.

– А вам, профессор Потапов, советую быть откровеннее.

– Вот как получается! – прокомментировал Сева. – Если не хочешь прослыть лжецом – не говори правду!

– Так что насчет чемоданчика? – снова спросил Сергей Борисович.

– Я готов рассказать вам все про этот чемоданчик, – признался профессор.

– Так-так, желательно подробнее! – сказал, оживившись, Сергей Борисович.

Сева тоже подался вперед, насколько ему позволяли его путы, и напряг слух.

– Чемоданчик остался у Филиппа, – сообщил профессор. – Но даже он не спас ему жизнь…

– Так это же совсем другой чемоданчик! – засмеявшись, сказал Сева. – А вы напрасно теряете время.

– Опять вы мешаете работать! – сердито перебил его Сергей Борисович. – Ну, уж теперь не обижайтесь!

Он ловко заклеил Чикильдеевский рот куском недавно снятой с него же липкой ленты и приказал Потапову:

– Продолжайте, профессор.

– В чемоданчике лежали клещи, – начал перечислять профессор, – веревка с грузом…

– Какая еще веревка с грузом? – спросил Сергей Борисович, нахмурясь.

– Ну как же! – воскликнул профессор. – Иногда вывески висят очень высоко или неудобно. Поэтому мы ставим лестницу чуть сбоку, потом Филипп бросает веревку с грузом и с ее помощью подтягивает к нужному месту другую лестницу – веревочную.