Крутые белые парни

Глава 22

– Это будет татуировка? – спросил Ричард.

– Ты чертовски догадлив, – ответил Ламар. – Ты трудился именно над этим. И благодарение Господу, наконец ты это сделал!

То, что лежало перед ними на кофейном столике Руты Бет, как раз и было последним, самым лучшим и окончательным вариантом рисунка. На нем был изображен истинный лев в своей звериной чистоте и свирепости. Он лениво возлежал на листе бумаги, словно готовый броситься на рассматривающих его людей и разорвать их в клочья. Весь его облик пел о жажде крови. Рядом со львом была изображена женщина – прелестная юная блондинка с волосами цвета спелой пшеницы и с шелковистой кожей. Ее рука, обнимающая льва за шею, тонула в густой гриве царственного зверя. Настоящая мечта нациста.

– Я хочу с гордостью носить это на моей груди. Я всегда хотел, чтобы его нарисовал настоящий художник, а не наша тюремная шпана. У них получается только то дерьмо, что татуировано у меня в других местах.

– Ламар, я уверен, что и в тюрьме могут сделать нормальную, хорошую татуировку. Я видел в Мак-Алестере такие красивые, что просто не верил своим глазам. Они очень сложные и совсем не грубые. Художник свободен в своем творчестве, где бы он ни находился. Главное – это линия и цвет.

Ламар бережно расстегнул рубашку и распахнул ее. Хотя он не занимался уже так регулярно, как в Мак-Алестере, атлетической гимнастикой, его тело оставалось по-прежнему гладким и мускулистым. На вздутых мышцах плеч тюремная татуировка выцвела и выглядела скоплением тусклых синеватых пятен. Единственной татуировкой, которая была такой же яркой, как и раньше, осталась непристойная надпись «Твою мать!» на костяшках пальцев. Эти слова по-прежнему гордо сообщали миру, кто такой хозяин подобного объявления.

– Смотри, – сказал Ламар, – моя грудь как будто специально предназначена для этого рисунка. Я никогда не разрешал делать картинки на груди. Мне делали наколки на руках, плечах и спине, когда я был молод и глуп, когда я бывал пьян или когда пережирал наркотиков и марихуаны, или и то, и другое, и третье вместе. Но здесь будет татуирован лев, такой отважный, каким он и должен быть.

– Папочка, – подала голос Рута Бет, – это будет просто чудо. Самая чудная вещь на свете.

– Я тоже так думаю, – согласился Ламар. – Понимаете, я всегда считал себя львом, и картина на груди будет это подтверждать. Как ты думаешь, крошка Оделл? Как ты думаешь, хорошо ли будет выглядеть Ламар с таким львом на груди? Понимаешь, с настоящим рычащим львом, которого так долго рисовал Ричард.

Поврежденный ум Оделла долго переваривал полученную информацию, и наконец парень понял, в чем дело. «Картинка. Там. Кожа. Лев. Р-р-ры! Такой страх! Красиво!»

– Накоука! Накоука! – возбужденно повторял он, с каждым словом роняя изо рта кусочки хрустящего овсяного печенья и упустив на подбородок струйку молока.

– Он тоже хочет такую, Ламар, мальчик хочет сказать именно это, – поняла Рута Бет. – Ему можно сделать татуировку?

– Разумеется, можно. Не сразу, конечно, потому что, пока мне будут ее делать, кто-то же должен стоять на стреме. Но позже мы подберем и ему красивую картинку. Оделл, какую татуировку ты хочешь?

Оделл не хотел льва. Он хотел чего-то другого.

– Собачка, Map. Собачка Делл, гав-гав!

– Слушаюсь, сэр. Мы нарисуем на тебе самую красивую в мире собаку. Ричард, ты сможешь нарисовать Оделлу собаку, такую же красивую, как мой лев, а, Ричард?

– Конечно, Ламар.

– Папочка, я тоже хочу татуировку.

– Естественно, радость моя.

– Я хочу, чтобы на мне были изображения моих отца и матери. На спине. А еще я хочу, чтобы мне на правой лопатке изобразили ворона.

– Готов спорить, что Ричард и это сможет нарисовать, правда, Ричард?

– Ну да.

На самом деле Ричард чувствовал, что близок к обмороку. С мальчишеского возраста он испытывал к наколкам органическое отвращение. Что такое татуировка? По понятиям Ричарда, это не что иное, как средневековый «суд Божий», только посредством иглы, а не огня или там воды. Это надо просто сидеть и колоть, колоть, колоть и колоть, после каждого укола впрыскивая под кожу маленькую порцию краски, чтобы потом на коже появилась какая-нибудь банальность вроде черепа и скрещенных костей, военного корабля или надписи «Твою мать!». Он знал, что этого он не перенесет.

Но с другой стороны, он отлично понимал, что только по этой причине находится здесь. Именно его умение работать пером и рисовать что-то значило в глазах Ламара. Это притягивало к нему Ламара, делало Ричарда важной персоной в его глазах, в нем было для Ламара что-то поистине магическое. Это умение, думал Ричард, спасло ему жизнь.

– Ричард, мне нужна твоя помощь.

– Помощь?

– Сынок, ты так тяжко трудился над картиной, что у тебя получилось первоклассное произведение. Я хочу, чтобы ты поработал вместе с татуировщиком, чтобы все было тип-топ. Мне не нужна халтура. Рисунок должен быть точь-в-точь таким, как этот.