Кружение над бездной

— Девяносто два года… Так вот, баба Маня в очередной раз собралась умирать. Они забрали ее из однокомнатной квартиры в городе и увезли к себе в деревню, к черту на кулички. Но бабулька выжила, причем всех достала чрезвычайно. В результате они отвезли ее обратно, но тут она снова сообщила, что умирает. Мама сказала, что так не может, и собралась ехать к ней на автобусе, до которого нужно брести три километра по морозу, и ловить его на трассе, причем еще неизвестно, остановится ли он. А мама только из больницы выписалась, где лежала с аритмией. Папа, который перенес третий инфаркт, полез чинить машину и все–таки ее завел. Но было поздно. Мама уже уехала на автобусе. Он поехал следом на машине. До города сто километров. Они приехали к бабушке, вымыли ее, накормили, и она перестала умирать. У нее есть нянечка, но ей было важно, чтобы сын лично проявил заботу. Поскольку остановиться негде, они тыркнулись к моему брату, с которым не разговаривают уже полгода. Если верить их словам, он их обматерил и не пустил. Ночевали чуть ли не в подъезде.

— Как всё это мне напоминает их славное пребывание у нас… — вздохнул Герберт. — И чего им здесь не сиделось?

— Беспокойные души, — подвела итог Эльза, стараясь оставаться спокойной.

Несколько недель спустя Эльзе придет сообщение от брата: «Сегодня после обеда умерла баба Маня…»

Герберт скажет: «Невозможно поверить… Столько лет мы провели под сенью шуток о вечноживущей бабе Мане».

«Ничего нет вечного…» — тяжело вздохнет Эльза и закажет панихиду…

А пока они опаздывали в кино минут на десять и поэтому решили поехать в японский ресторан и там полакомиться суши, отпраздновать успешное заключение сделки с индусами. Энжелу на всякий случай посвятили в тайну, где спрятаны деньги. В общем, наверное, это была по–прежнему очень крепкая семья.

В ресторане, где Адлеры давно не были из–за финансовых сложностей, они с непривычки заказали больше, чем могли съесть. Разговор зашел о Энжеле и ее разлуке с мужем.

— Мы вчера поссорилась. Сказала, что не хочу ехать к нему на Рождество. И что я там буду делать? Сидеть в однокомнатной квартире и ждать его с работы? И вообще сказала, что вся эта затея его мамы насчет его отъезда яйца выеденного не стоит. Такую же работу можно было найти и здесь, незачем было бросать дом и мчаться на край света. А он сказал: если мне не нравится, то можно развестись.

— Ну. Я говорил, что этот брак вряд ли продлится дольше двух–трех лет. Но тебе ведь очень хотелось выйти замуж? — спросил Герберт. — Да, — согласилась Энжела, — особенно мне хотелось свадьбы…

— У тебя было два свадебных платья… — напомнила Эльза.

— А теперь мне с ним скучно…

— С платьем? — уточнил Герберт.

— С мужем, — ответила Энжела.

— Но ты же просила найти тебе принца. Вот он — типичный прынц, — заявил Герберт, которого радовало, что разговор не вызывает у Энжелы раздражения. — Так ты не хочешь к нему переезжать?

— Нет.

— А чего ты хочешь? — настаивал Герберт.

— Куда–нибудь поехать… Например, в Италию…

— В Италии сейчас холодно. Дожди…

— Ну, тогда в Испанию…

— Там тоже дожди, наверное… Зима все–таки… — рассудила Эльза.

— Короче, все вернулось на круги своя, — вздохнув, подытожил Герберт. — Как тогда, после разрыва со Стюардом… Ты тоже хотела путешествовать…

— Ну, что же, остается скорбеть об этом… — задумчиво промолвила Энжела, чей русский язык значительно исправился после длительного общения с русским мужем.

— Хочешь, я выделю тебе тысячи три и поедешь куда хочешь? — устало спросил Герберт.

— Нет… У меня не хватит смелости.

— Ну. Соверши какой–нибудь поступок, на который у тебя хватит смелости.

— Я, пожалуй, закажу себе мартини. Это поступок?

— Безусловно, — согласились все.

— Так тебя везти в воскресенье в аэропорт или нет?

— Конечно, ведь его мама заплатила за билет, чтобы я съездила на случку…

Энжела не поняла, почему родители рассмеялись. Она все–таки не очень хорошо знала значение некоторых русских слов. Чета Адлеров не стала пояснять. Просто сказали, что она смешно выразилась.

На обратном пути Энжела включила свою музыку. Герберта раздражала эта дребедень. Он риторически вопрошал:

— Ну что это за музыка? Где Бетховен? Где Шопен? Где Моцарт?

— Они умерли, — лаконично ответил Джейк.

Им было хорошо и легко, они смеялись всю дорогу и чувствовали себя счастливыми, как встарь. Дети уехали к Энжеле, а Эльза пошла купать Патрика. Тому очень нравилось зеленое мыло, и он не захотел с ним расставаться и после ванны. Любая попытка отобрать у него кусочек мыла заканчивалась громогласным ревом.

Так он и заснул в обнимку с мылом.

27

Человек, который хочет, чтобы вы знали о его чувствах и мыслях, всегда рассказывает вам о них. Так же поступает и Бог, с той только разницей, что Он всегда говорит правду.

Всё, что Он говорит о Себе или о нас — абсолютная истина. Его слова заслуживают больше доверия, чем все наши чувства, мысли и ощущения. Всё, что говорит Бог, истинно и непреложно. Мы смело можем положиться на каждое Его обещание. Каждое Его слово верно.