Кружевные закаты

Своими длинными порочными пальцами он взял ее за подбородок.

– Это зависит от вас, кузина.

Ну что ж, самое вопиющее было произнесено, оставалось только подлатать дело. Смешно, но волновался он как в первый раз, будто снова стал тем пятнадцатилетним мальчиком в публичном доме, куда старший кузен отвел его в качестве подарка на именины. С тех пор сфера его интересов переместилась на женщин отборного сорта, и единственное занятие, которое Дмитрий выполнял прилежно, регулярно и очень хорошо, составило сомнительное увивание за особами прекрасного пола. Впрочем, подобный образ жизни и особенно полнейшее бездействие в понятиях, которые более деятельные и целеустремленные люди назвали бы полезным трудом, самосовершенствованием, приносили ему истинное удовольствие.

Последовало молчание. На лбу девушки выступило несколько морщинок.

– От… меня? Я всего лишь…

– От вас и ни от кого более, – непреклонно продолжал Дмитрий, понимая, что вот они и добрались до кульминации и с удовольствием предвкушая завязку их общей драмы, – зависит благосостояние ваших родных. Вам решать, будут ли они давиться жалкими крохами и потеряют ли всякую надежду когда-либо выплыть. Вам и никому более.

– Каким же образом? – выпалила Стасова, чуя неладное и расширяя глаза от каждого его слова.

– Ах, кузина, я бы оставил вам право проживания в имении и на доходы от него, если бы только вы уступили моим мольбам и моей страсти, – закончил он главную свою мысль на протяжении уже стольких дней, безучастно будто поглаживая ее по плечу. По моде оно втиснуто было в объемные буфы, смотрящиеся странно на хрупкой белокожей дворянке, настоящей английской леди.

Анна, обомлев, не находила, что сказать. Неотвратимость происходящего неожиданно свалилась на нее и придавила тяжестью своего уродства. «Быть не может, что я слышу подобные гадости наяву!» – запротестовало ее сознание, но неумолимость его напряженного тела говорила, что все происходящее реальность и деваться ей некуда.

– Что вы позволяете себе? – смогла, наконец, выдавить из себя Аннушка, готовая провалиться сквозь землю, но только не слышать этого.

– Кузина, я лишь помогаю вам найти способ исправить то, что по неосторожности и наивности наворотил ваш батюшка.

– Нет! – закричала Анна. – Вы настолько забыли честь, что хотите, чтобы я стала вашей любовницей! Это неслыханно! Что вы за человек?!

Она расколола его распыляющуюся страсть пощечиной.

– Какой же вы подлец… – процедила она, точно до нее впервые дошло, что представляет из себя ее достопочтенный кузен.

– Дорогая, – мягко, но с какой-то зверино – несогласной подоплекой отчеканил Мартынов, трогая расплывающуюся колющуюся щеку, – решать вам. Я лишь предложил.

Его задели ее слова об отсутствии у него чести. Можно было подумать, что не ей нанесли смертельную обиду, а ему.

Первым делом, прибежав в свои покои, Анна завалилась на высокую постель и что есть мочи зарыдала. Перед ее мысленным взором, не желая успокаиваться и улетать, навязчиво носились картины нищеты, пьянства, падения, презрения, забвения и отупения. Они до сих пор не были слишком богаты и уважаемы, но то, что она знала о самом низшем слое в Российской империи, позволяло ей думать, что им еще есть куда скатываться. А что такое дворянин без имения? Удручающее зрелище. Если бы еще папа имел профессию, которой можно заработать на хлеб… А Янина, что с ней будет? Без приданого даже ее драгоценный Федотов может пойти на попятную и отвернуться от нее. Ах, почему они не сыграли уже свадьбу?! Все чего-то ждали! Более того, вдруг почтенный Денис Федотов не знает всех подробностей их положения? И не возьмет Янину… Нет, допустить этого никак нельзя!

Пролежав в темной хорошо отапливаемой камином и каменной печью в углу опочивальне добрых несколько часов без сна, а в каком-то забытье, не спя, но и не бодрствуя, Анна уже не представляла действительность так враждебно, как вначале. Пусть лучше ей одной выпадет пострадать за семью, чем втягивать в это еще и сестру. Быть может, одна поможет другой когда-то… Тем более, без денег их все равно ждет судьба содержанок, и Дмитрий Мартынов здесь не самый последний вариант. Он, по крайней мере, не жаден… Отцу отплатить добром тоже не мешало бы, ведь он не бросил дочерей после смерти матери, не отдал их с сестрой на растерзание мачехи или в приют.

С трудом поднявшись с постели, Анна кое-как омыла опухшее от слез лицо и шею, которую кололо влагой, скатывающейся со щек, в графине. Сама себе в тот момент Анна показалась удивительно отталкивающей. Грешным делом она подумала, что, увидев ее такой, кузен откажется от задуманного.

10

Дмитрий в одиннадцать часов вечера не куролесил, как обыкновенно в это время суток, у актерок или с военными, а смиренно сидел в отведенной ему части дома, подозрительно близко расположенной к покоям сестер, и раскуривал кальян, не о чем, собственно, не думая.

Не помня себя, ощущая лишь распухающую боль в голове и глазах, Анна постучала в дверь. Слуги уже почивали, а дом был настолько большим, что ее крадущиеся шаги едва ли кто-то услышал.