Крылья для тебя (СИ)

Некоторое время Квинза наблюдал за тем, как деликатно ест Халенс, демонстрируя поистине аристократические манеры, потом, не выдержав, спросил:

- Скажите, Халенс, вы совсем не боитесь?

- Чего? – Тёмно-синий взгляд, полный искреннего недоумения, обратился на виверна. Тот, нервно сглотнув, продолжил:

- Вот прямо сейчас вы в номере дорогого отеля, наедине со взрослым незнакомым мужчиной… Вы должны знать, что такой красивый молодой человек может вызвать определённый интерес…

- Вы не из этих людей. – Со внезапной уверенностью заявил Халенс.

- Отчего вы так решили?

- Если вам будет угодно… я просто чувствую это.

Самоуверенность мальчика зажгла в груди Квинзы холодное пламя ярости. Мгновенным движением он оказался рядом с Халенсом, толкнув того на диван и придавив своим весом.

- Следует соблюдать осторожность, – хрипло выдохнул он. – Кто знает, куда способны завести чувства…

Но в глазах Халенса по-прежнему не было страха.

- Прекратите разыгрывать меня, сударь. Несмотря на довольно устрашающую внешность, вы не производите впечатление насильника.

- Прошу прощения, – Квинза отодвинулся, позволяя мальчику сесть. – Однако в ваших словах была столь огромная доля ничем не подтверждённой уверенности, что мне захотелось преподать вам урок.

- Так вы заботитесь обо мне? – С подозрением осведомился Халенс. – Могу ли я счесть это посягательством на свою свободу?

- Отнюдь.

- Почему вы так жадно смотрели на меня там, в ресторане? – Вдруг спросил юноша, устраиваясь перед камином. Халат был ему велик и он смотрелся трогательно и мило на фоне мечущегося ало-золотого пламени.

- Наверное потому, что вы очаровали меня, а о чём следует говорить в таких случаях я не знаю.

Халенс вдруг ласково улыбнулся:

- Я раскаиваюсь в своих необдуманных словах, прервавших нашу беседу, и хотел бы отблагодарить вас за приют в эту холодную и дождливую ночь. Так что я могу сделать?

- Расскажите о том, как вы понимаете свободу. Как вы живёте… свободным.

Квинза сел рядом и уставился в пламя, не желая признаться себе, что боится увидеть в тонком и красивом лице Халенса пренебрежение и брезгливость, но мальчик лишь пожал плечами:

- Извольте. Я всегда был таким, сколько себя помню. Мне трудно находится долго в одном месте или быть ограниченным чьими-либо замечаниями.

- Вашим родителям, наверное, пришлось нелегко.

- О, да… – Юноша невесело рассмеялся. – Не поймите неправильно: я очень люблю своих родителей, обожаю мать и уважаю отца, но терпеть не могу указаний! Сколько споров по этому поводу пришлось выдержать!

- Однако, как я вижу, вы отстояли свою самостоятельность?

Халенс молча кивнул. Потом посмотрел на Квинзу, слегка удивлённый:

- Но почему вас это так интересует?

- Просто… для меня детё… то есть, ребёнок, одиноко бродящий по улицам большого города – явление немыслимое и неприемлемое! Как можно – противопоставить себя семье и дому в обмен на эфемерную «свободу»? Её нельзя увидеть и потрогать…

- Зато можно почувствовать. Быть свободным, значит идти туда, куда тебе захочется, делать то, что нужно только тебе и не думать о долге и обязательствах.

- Но как же чувства к семье? – Квинза решительно не мог понять того, о чём говорил этот странный, удивительный мальчик. – Приходя в этот мир мы обязаны своим рождением матери и отцу, с самого беспомощного детства они приглядывают за нами и помогают во всём. Как можно отринуть, забыть об этом?

- Но ведь их никто не просил делать это.

- Что?.. – Виверн удивлённо моргнул. Халенс грустно улыбался, глядя ему в лицо:

- Выбор есть всегда – либо похоронить себя, отдавая давно уже оплаченные долги, либо ступить на совершенно новый путь, искать те дороги, по которым идётся легко и радостно, не слушая сплетен и злых слов.

- Это так… непривычно. – Голос Квинзы дрожал, словно виверна был жестокий озноб. Не слушать чужого мнения, не пытаться соответствовать чаяниям семьи и общества, быть просто самим собой… А какой я на самом деле? Кто я? Что могу без поддержки отца и того, к чему привык? Как мне выбрать ту самую, собственную дорогу?

- Всё просто и сложно… – ворвался в его мысли тихий, вежливый голос и Квинза с ужасом понял, что рассуждал вслух. Но Халенс не спешил смеяться над ним. Юноша по-прежнему сидел, отвернувшись и созерцая игру огня в камине, и хсаши незаметно вздохнул с облегчением.

- Вот у вас есть мечта, Квинза?

- Мечта?.. – Потерянно переспросил виверн.

- Да-да. Заветное желание, принадлежащее только вам.

- Я… так сразу не могу сказать.

- Это очень печально. Значит, вы никогда не думали об этом и мне начинает казаться, что в той самой семье, которой вы так дорожите, вы ещё более одиноки, чем я, гуляющий среди разных людей.

- Всё не так! – Квинза беспокойно пошевелился, но Халенс продолжил: